В начале апреля кыргызстанцы содрогнулись от чудовищного случая, произошедшего в Таласе. Собака загрызла новорожденного мальчика, брошенного матерью во дворе одного из домов по улице Оторбаева. Тело младенца без некоторых частей тела обнаружили местные жители. Охотники на месте застрелили собаку хозяина дома, где нашли тело ребенка. Ветеринары вскрыли собаку и обнаружили некоторые части рук и ног новорожденного.
27 января в Токтогульском районе Джалал-Абадской области спасатели вытащили новорожденного из туалета.
14 февраля в Оше в подъезде дома обнаружили младенца. Биологическая мать рассказала, что у нее нет возможности растить ребенка, поэтому она решила его убить. Когда она не сумела задушить сына, то просто бросила его.
К сожалению, этот трагический список можно продолжить.
Министр здравоохранения Талантбек Батыралиев считает, что хоть как-то исправить ситуацию помогут беби-боксы или, как их еще называют, контейнеры для приема подкидышей.
Бэби-бокс — это специальное окно в медучреждении, в которое мать-отказница может положить своего ребенка вместо того, чтобы бросать его в туалете или пытаться убить. Бэби-боксы предлагают размещать в больнице, чтобы ребенок сразу попадал в руки врачей.
Содержание
Что хочу, то и делаю. Ребенок – мой
В Бишкекском доме ребенка уверены, что такие «окна жизни» необходимы. Сотрудники не могут забыть, как в феврале 2013 году 28-летняя жительница Бишкека выбросила в туалет и закидала камнями свою новорожденную дочку. Как пояснила горе-мамаша, ребенка она хотела убить, так как та сильно плакала. Ребенка спасли соседи, услышавшие детский плач. Врачи третьей детской больницы, куда привезли девочку, были шокированы: ее рот, нос, ушки были заполнены каловыми массами. Сердечко билось в два раза медленнее, чем положено. От полученных травм малышка впала кому. К тому же она получила переохлаждение, поскольку мать выбросила ее голышом.
После задержания женщина сказала: «Мой ребенок. Что хочу, то и делаю». Как выяснилось, у женщины уже есть ребенок, и вторая беременность была нежелательной.
По мнению директора учреждения Розы Кочербаевой, лучше пусть мать положит нежеланного ребенка в специальную коробку, чем выбросит в мусорный бак или туалет.
Вы продали моего ребенка
По данным сотрудников дома ребенка, брошенные и отказные дети – это только 25% их воспитанников. Остальные – изъятые из семьи. Брошенных на улице новорожденных в настоящее время нет. В прошлом году был ребенок, оставленный на рынке. Страдающая алкоголизмом мать выпила и ушла с подругами, забыв о малыше. Женщину нашли, и через год ребенка она забрала. Все это время с ней проводили работу социальные службы. Политика государства такова, что пусть плохая, но мать, чем детский дом.
Те дети, которых матери подкидывают в семьи, в государственные учреждения не попадают. У кыргызов считается, что подкидыш принесет удачу, счастье. И семьи стараются таких детей не отдавать. Хотя случай отказа от подкинутого ребенка был. Девочку приемная семья растила примерно лет до двух. Однако когда увидели, что ребенок с особенностями: не развивается, никак не реагирует на приемных родителей, то привезли ее в дом ребенка.
Подкидывают детей и в сам дом ребенка. Сотрудницу учреждения Кымызай Худайбердиеву одна такая мать даже обвинила в продаже ребенка, которого сама же и бросила.
Малышу было двадцать дней от роду. Воспитатели видели в окошко, что зашла женщина с новорожденным на руках, а вышла уже одна. Кинулись смотреть и нашли девочку. У ребенка была пневмония, поэтому девочку госпитализировали в третью детскую больницу. На второй день Худайбердиева поехала ребенка навещать. По дороге ей позвонил главный врач дома ребенка и сказал заехать в Октябрьскую районную прокуратуру.
«Там уже была эта мать. Как оказалось, она написала заявление, что у нее украли ребенка. Мамаша на меня накинулась, что мы ее ребенка продали за $25 тыс. Следователь и прокурор схватили женщину, чтобы она меня не побила. Тогда она начала кричать, что покончит с собой и на трупе найдут записку, что ее ребенка продали. Лишь когда прокурор позвонил главврачу третьей детской и тот подтвердил, что ребенок у них, мамаша успокоилась. Через полгода она извинилась за инцидент, а через полтора года вышла замуж и забрала ребенка», — рассказала Кымызай Худайбердиева.
Забрала и зарезала
Забирают детей в основном из семей, где родители страдают алкогольной зависимостью. И то пока семья не улучшит условия содержания ребенка. Однако не во всех случаях воссоединения семей бывают хеппи-энды.
Со слезами на глазах сотрудники Бишкекского дома ребенка вспоминают случай, когда маму одного из малышей положили в психиатрическую лечебницу, а отец в это время был на заработках за границей. Троих детей к себе забрали родственники. Четвертому не повезло, он попал в дом ребенка. Спустя какое-то время вернулся отец и забрал малыша домой. Однажды отец напился и побил ребенка якобы в воспитательных целях. От полученных травм ребенок впал в кому.
В итоге малыш остался инвалидом, он ослеп. Сейчас ребенок находится в токмакском доме ребенка. Отца посадили на восемь лет. «Мы выписывали его здоровым, веселым, счастливым. Было больно видеть, что стало с малышом», — со слезами на глазах поделилась Кымызай Худайбердиева.
Как выяснилось, побывали в доме ребенка и дети учительницы из новостройки «Арча-Бешик» Амиры Ибраевой. Той самой, которая, услышав «некий голос», жестоко с ними расправилась, изрезав ножом.
Некоторое время до убийства соседи рассказали соцработникам, что мама не смотрит за детьми. Те малышей изъяли и привезли в дом ребенка, затем провели с матерью работу, и вроде бы все нормализовалось. Детей Ибраева забрала, а потом зарезала.
Спасут ли бэби-боксы брошенных детей
По словам начальника управления по защите семьи и детей Жаныл Джумабаевой, в Кыргызстане детей на улице оставляют не очень часто.
Специалист считает, что у инициативы бэби-боксов есть две стороны: это и альтернатива мусорным бакам и туалетам, позволяющая сохранить жизнь и здоровье новорожденного, но в то же время получается своеобразный призыв к тому, что если мать не может содержать ребенка, то может его оставить.
Если в родильном доме есть женщина, желающая отказаться от новорожденного, то медицинское учреждение уведомляет об этом и сотрудники соцразвития совместно с обученными медиками работают над предотвращением отказов. При этом осуждать женщину никто не в праве.
Как правило, такая женщина находится в стрессовом состоянии. С ней должен работать психолог. Большинство экспертов, как рассказала Джумабаева, считают, что женщины в первую очередь отказываются от детей из-за страхов, находясь в состоянии стресса или послеродовой депрессии, которая наблюдается практически у каждой второй женщины. Даже в благополучных семьях женщина в депрессии иногда не хочет видеть своего ребенка.
«В моей практике бывали случаи, когда мамы осознавали свою ошибку, приходили через три-четыре месяца и забирали малыша», — подчеркнула начальник Управления по защите семьи и детей.
Джумабаева вспоминает такой пример из практики. Была одна молодая женщина в родильном отделении Бишкека, с которой работники провели работу, однако она наотрез отказывалась брать ребенка, говорила, что не желает его видеть. И, мол, как она его будет содержать, если нет постоянного места жительства, а родители живут в регионе и поехать к ним и сказать о ребенке она не может, потому что женщина не замужем, а это стыдно. В домах ребенка Бишкека и Оша есть специальные центры, где мамочку с малышом можно разместить на краткосрочное время. Мама может ребенка там на какое-то время оставлять, искать работу, жилье, получить всю необходимую помощь от социальных работников.
Женщине купили все необходимые для начала вещи, но она все равно отказывалась. Ребенка отправили в дом малютки, с мамой продолжилась работа. Ей разрешили навещать ребенка. Мать к малышу приходила, а через полгода призналась своей матери. Родители эту новость восприняли нормально. Решили от внука не отказываться. Сейчас у них все хорошо.
Бросить — не бросить?
Если раньше от ребенка в роддоме в основном отказывались молодые девушки, забеременевшие до брака, то сейчас большой процент отказников — больные дети.
Был случай в доме малютки города Токмака. Там в обеденный перерыв кто-то подкинул двухлетнего ребенка с ДЦП. Администрация вызвала милицию, сотрудники правоохранительных органов составили акты, зарегистрировали. Ребенка отправили в больницу для комплексного обследования. Через четыре дня позвонила заведующая детским отделением и сказала, что пришли папа и мама — обоим по 25 лет. Они заявили, что это их ребенок, которого они оставили, но осознали, что совершили ошибку.
«Документов на ребенка у них не оказалось: за два года они не получили свидетельства о рождении. Да и у самих родителей отсутствовал паспорт. По закону мы не имеем права отдавать им ребенка, потому что доказательств, что они действительно его родители, – нет», — рассказала Джумабаева.
Во время беседы родители сказали, что на очередном медицинском осмотре им сказали, что ребенок скоро умрет, а хоронить у них нет средств, поэтому пара решила, что пусть он лучше умирает в доме ребенка. Свое возвращение родители объяснили тем, что малыш начал им сниться. Пару попросили принести медицинское освидетельствование ребенка. Родители сделали паспорта, пришли второй раз, но необходимо было еще подтверждение от родственников и соседей, и пара снова исчезла и после этого уже не появлялась.
Хотя им говорили, что малыша можно на время определить в дом малютки, навещать его.
Желание бросить ребенка скрывают
«Однажды мы нашли новорожденного ребенка около мусорного бака, рассказывает Жаныл Джумабаева. — Был октябрь. Из-за переохлаждения у малыша парализовало правую часть лица. Его мать страдала алкоголизмом. Она родила ребенка дома. Когда мы пришли посмотреть на условия, в которых проживает семья, то обнаружили еще двоих детей. Средняя девочка шести лет была инвалидом с ДЦП. Что странно, медработники семью не навещали и в соцзащиту сигнала о них не поступало, а соцработники проверять каждый дом не имеют права. Позже женщина скончалась от инфекции. Дети попали в детские учреждения. Из-за паралича самого младшего ребенка, брошенного у мусорки, не удается отдать на усыновление, к тому же мать употребляла спиртные напитки во время беременности и это сказывается на его умственном развитии».
Если количество отказов в родильных домах уменьшилось, то количество детей, подкинутых в другие семьи, наоборот, выросло.
Однако чаще всего те, кто подкидывают ребенка в конкретную семью, в родильном доме молчат, что планируют отказаться от малыша. Бывает, что в семьи подкидывают трех-четырехмесячного малыша, бывает, что и шестимесячного. Был даже случай, когда подкинули полуторагодовалого ребенка.
«Малыша сначала забирают, а потом что-то происходит с матерью. И соцзащита о таких семьях сигнала не получает. Естественно, работа с матерью не проводилась. Такие женщины выбирают благополучную семью и подкидывают ребенка. Оставляют вместе с записками, где пишут: «Можете меня не искать. Я знаю, что вы дадите ребенку все необходимое». Это не доказуемо, но, возможно, женщины – биологическая мать и та, которой подкинули ребенка, – знакомы», — добавила Джумабаева.
Те, кто подкидывают детей, делают это анонимно. Кто-то указывает возраст и имя ребенка, кто-то не делает даже этого.
«Все эти родители, которые оставляют детей на улице, знают, что они могут отказаться от ребенка, подкинуть его, обратиться в детские дома, однако чего-то боятся и предпочитают просто оставить малыша где-нибудь. Что это за страхи? Мы не знаем. Ведь никто их ругать и наказывать не будет. Только проведут беседу», — говорит начальник Управления по защите семьи и детей.
Случаев, когда мать раскаялась и захотела забрать ребенка, подкинутого семье, в практике специалиста не было. Ни одна мать так и не пришла, хотя все они знают, кому оставили детей.
«Мы должны создать условия, чтобы дети жили в своей биологической семье. Работа по предотвращение отказов от ребенка должна быть системная и совместная, над этим необходимо работать всем государственным органам. Ведь мы должны работать по сохранению биологической семьи для ребенка, проводить профилактические работы по предотвращению отказа от малышей», — заключила специалист.
P. S. В материале использованы фотографии, находящие в свободном доступе в Интернете.
Сегодня мы печатаем очередные выдержки из дневника начальника отдела социально-психологической и методической работы городского управления по вопросам семьи и детства Ирины Кушнаренко.
История первая
«Мой рабочий день начался со звонка юриста роддома: «Приезжайте, у нас две роженицы, с которыми вам надо побеседовать».
Через 40 минут я на месте. Медики вводят меня в курс дела: в одной палате находятся две юные роженицы, очень похожие как внешне, так и по жизненным обстоятельствам. Одной 17 лет, у нее вчера родилась девочка. Молодая мама опасается, отдадут ли ей ребенка, поскольку она не замужем и несовершеннолетняя. Другой недавно исполнилось 18 лет, и у нее вчера родился здоровый мальчик. Однако она хочет отказаться от сына. Прошу пригласить для беседы каждую в отдельности.
В кабинет робко входит хрупкая тоненькая девочка, представляется. Волнуясь, отвечает на мои вопросы о родителях, колледже, в котором учится, об отце ребенка — таком же студенте. И задает самый главный для нее вопрос: отдадут ли ей дочку, ведь ей нет 18 лет? Успокаиваю молодую маму, объясняю, что, конечно, ей отдадут малышку, так как ей больше 16 лет и по закону она имеет право воспитывать ребенка самостоятельно.
Подсказываю, что можно и брак зарегистрировать, если они с отцом ребенка хотят пожениться: нужно только получить разрешение в органах опеки и попечительства. Девушка буквально расцветает на глазах: облегченно вздыхает, разворачиваются плечи, лицо озаряется радостной улыбкой.
— Мы очень любим друг друга. Я никого другого своим мужем и отцом нашей девочки не представляю. Конечно, моя мама была сначала недовольна, потому что не собиралась становиться бабушкой так рано, но сейчас она тоже очень рада. Когда я держу дочь на руках, меня переполняет невероятное счастье. И мой парень очень рад. В их семье трое сыновей, и его родители мечтали о дочке. Теперь у них есть внучка».
История вторая
«Настала очередь беседы со второй роженицей: вздернутый подбородок, высокомерный взгляд, руки в карманах халата. Опережая мои вопросы, она заявляет:
— Я знаю все, что вы мне скажете, поэтому попрошу не утруждаться! Я приняла решение: этот мальчик мне не нужен. Я специально сюда приехала к тете, чтобы дома никто ничего не узнал о ребенке. Становиться матерью не входило в мои планы еще очень долго, просто так получилось.
Девушка приехала из маленького городка в средней полосе России, отношения с родителями холодные. Два года назад окончила 9 классов. В аттестате в основном тройки, хотя до 6-7 класса была отличницей, учеба давалась легко. Но в старших классах учиться хорошо стало «немодно», и она забросила учебу, посвятив все свободное время общению с друзьями. Родители пытались ее вразумить, но все оказалось напрасно, и они махнули на дочь рукой.
В колледж после школы девушка все же поступила. Но проучилась лишь один курс, так как прилагать усилия к учебе она не хотела. В результате: пропуски лекций, неаттестация по итогам сессии и, как следствие, — отчисление.
Родители, узнав об этом, рассердились, отношения между ними и дочерью испортились еще больше. И вот она снова в компании таких же необремененных ни учебой, ни работой молодых людей и девушек, где, как она думала, ее понимают. Одни отношения сменялись другими, вечеринки чередовались с посещениями ночных клубов.
Так продолжалось несколько месяцев. Пока в один из дней, сопоставив появившиеся симптомы, она не пошла к врачу. Тот подтвердил, что беременность протекает нормально, и посоветовал ей встать на учет в женскую консультацию.
Эта новость потрясла девушку. Она даже не могла с уверенностью сказать, кто отец ее будущего малыша. Ей пришлось сообщить родителям о беременности, потому что только на их поддержку она могла сейчас рассчитывать. Ни отец, ни мать не были готовы к такой новости.
Много горьких и обидных слов пришлось выслушать в свой адрес моей собеседнице. На семейном совете было принято решение отправить ее в Краснодар к тете, чтобы никто в их городке не знал, что у незамужней девушки появится ребенок. Внешне благополучная семья не могла так рисковать своей репутацией.
Я спрашиваю: может быть, после рождения сына ее чувства изменились? Может быть, увидев мальчика и подержав его на руках, что-то дрогнуло в ее сердце? Она качает головой и говорит, что ничего, кроме раздражения и неприязни, к нему не испытывает. Хотела бы как можно быстрее оформить все бумаги по отказу от новорожденного и уйти из роддома сегодня же.
Прошу ее еще раз все хорошо обдумать, разъясняю все последствия отказа от ребенка. Предлагаю поговорить по телефону с ее родителями, попытаться убедить их не отказываться от внука, если она сама хочет оставить ребенка, но опасается, что отец с матерью не примут ее с малышом. После этих слов она почти кричит:
— Не нужно меня уговаривать! Я давно все решила. Да, я совершеннолетняя, но я слишком молода, чтобы быть матерью. Это, наверное, произойдет когда-нибудь, но точно не сейчас. Покажите, что я должна заполнить!
Мне остается только развести руками и подать ей бланки документов».
А малыши будут счастливыми…
«За сегодняшнее утро я прикоснулась к судьбам двух молодых матерей. Они очень схожи внешне и по сложившимся жизненным обстоятельствам, примерно одного возраста и образования. Но какая разница в судьбах! Одна социально зрелая, умеющая преодолевать трудности, идущая по жизненному пути уверенно, радостно.
Другая — инфантильная, живущая «на черновик», не задумываясь об ошибках, которые она сейчас совершает, но надеется когда-нибудь исправить. Уверенная, что позже перепишет свой жизненный сценарий аккуратным почерком набело и станет жить правильно, осознанно.
Скорей всего, через годы ей захочется всего того, что уже есть сейчас у ее соседки по палате: простого человеческого счастья. Только ей не понять, что каждый из нас, проживая сегодняшний день, своими поступками, словами и намерениями предопределяет свое будущее.
Мои мысли о судьбах двух молодых женщин плавно переходят к судьбам двоих малышей, родившихся у этих мам. Я думаю, что оба ребенка будут непременно счастливы: девочка — в семье своих кровных родителей, а мальчик — в семье будущих приемных родителей, которые тоже выбрали свою судьбу — быть мамой и папой».
Читайте новости там, где удобно: Twitter, Fb , Vk, Оk, Яндекс.Дзен.
Любили тебя без особых причин
За то, что ты дочь,
За то, что ты сын,
За то, что малыш,
За то, что растешь,
За то, что на папу и маму похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной опорой твоей.
В. Берестов
…Палата на минуту кажется пустой. Три маленькие девочки, которым нет и месяца, лежат тихо. Замечаю, что одна из них сосредоточенно куда всматривается. Она слышит голос взрослых, но чувствует, что обращаются не к ней, поэтому молчит. Рассматриваю веселое разноцветное белье, на котором лежат малыши, но от этого еще больше не по себе. Одна кроватка пуста, она как раз вызывает у меня самые приятные чувства. Пусть так и будет, пусть в больничных палатах не лежат дети, от которых отказались их самые родные и близкие люди — мамы.
Первые дни
— К нам везут младенцев из всех родильных домов Минска, — говорит главный врач 3-й городской детской клинической больницы Максим Очеретний. — Женщины, которые отказываются от своих детей в роддоме, представляют совершенно разные слои населения: студентки и учащиеся, женщины с высшим образованием и те, кто ведет маргинальный образ жизни… Недавно у нас был ребенок совсем молоденькой студентки, жила она в другом городе , а в Минске родила. Ее родители не знали о том, что она беременна, и, соответственно, даже не догадывались, что у них родился красивый и здоровый внук. Но это история с хорошим концом. Молодая мать через двадцать дней приехала к нам и написала отзыв отказа от мальчика.
Кстати, любая женщина, которая решила отказаться от своего ребенка, может забрать свое заявление назад, но времени на это немного — только до суда, на котором ее лишат родительских прав. Такие истории бывают, и, как признались сотрудники больницы, они очень укрепляют веру в людей.
Одинокая жизнь
Женщины после родов отказываются брать их на руки, предупреждают акушеров, чтобы им не приносили на кормление малыша. Почему? Если нет чувств к ребенку, не волнует судьба новорожденного, чего бояться? Но мне самой было страшно. Страшно увидеть глаза брошенных детей, их одиночество. Женщины обычно пишут отказ сразу в роддоме. Причиной указывают «тяжелое материальное положение» или «состояние здоровья младенца». В больницу привозили детей не только здоровых, но и с синдромом Дауна, и паллиативных малышей.
— Паллиативными считаются дети с неизлечимыми заболеваниями, которые приведут к смерти или пожизненной инвалидности, — объясняет главный врач больницы. — Но хотел бы подчеркнуть, что от больных детей отказываются не чаще, чем от здоровых.
Когда женщина пишет отказ, она должна указать, от кого отказывается. В смысле, написать фамилию малыша, дать имя… Сотрудники родильных домов уже сами регистрируют оставшихся малышей. И только потом везут в 3-ю детскую больницу. Юристы учреждения связываются с органами опеки и сообщают о поступлении такого малыша в клинику.
В среднем дети-«отказники» находятся в больнице примерно месяц. За это время решается их судьба. У малышей три варианта развития событий: детский дом, усыновление или опека.
— За прошлый 2019 год непосредственно из больницы были усыновлены четверо «отказников», — рассказывает юрисконсульт больницы Ирина Герасимова. — Двоих детей взяли под опеку, а восьмерых направили на государственное обеспечение в детский дом. После того как женщина написала отказ на свое чадо, она пишет заявление, где соглашается на его усыновление другими людьми. В органах опеки есть информация об усыновителях, у которых подготовлены все документы. Они направляют этих людей к нам. Будущие родители приезжают, знакомятся с ребенком, могут покормить его, переодеть, поменять памперс, покачать на руках. Обычно это подготовленные и очень чувствительные люди. Они к малышам относятся как к большой ценности. В самом лучшем случае дети, которых выбирают усыновители, через 20–22 дня уже едут домой.
Вот и сейчас одну из девочек в палате для отказников «нашли» родители. Я посмотрела на малышку. Она уже проснулась и начала кряхтеть. Педиатр сразу достала ее из кровати и начала качать на руках.
— А одежда для малышей откуда? — спросила я, удивившись, что все детки хорошо и чисто одеты.
Когда проходила мимо других палат, где лежат на лечении малыши с мамами, через стекло видела, с какой любовью переодевают те своих младенцев, как-то им говорят и смеются. Другие кормили или просто качали малышей на руках.
— Привозят детей из роддома в одежде, — объясняет педиатр-неонатолог Виктория Хотько. — Здесь на месте мы их переодеваем в одежду нашу. Нам много жертвуют волонтеры. Переодеваем малышей ежедневно обязательно или по мере загрязнения одежды. Кормят их каждые три часа медсестры, которые закреплены почти за каждым ребенком.
В палату заходит совсем молоденькая медсестра. Она работает всего два с половиной года. Сразу берет девочку, которой только две недели от роду, на руки. Малышка не плачет — тревожно прислушивается к разговору.
— Я всегда хотела работать с детьми, — рассказывает медсестра Галина Острейко. — Но осознать, что есть брошенные дети, тяжело. Помню, в первые дни своей работы я ухаживала за мальчиком. Он такой ладненький был, здоровый, но… Его никто не забрал. Мне лично пришлось везти его в детский дом. Это тяжело.
Девушка во время рассказа инстинктивно прижимает к себе девочку, которую держит на руках. Я начинаю смотреть в окно. Там голые деревья подняли свои ветви к небу, словно застыли в немом вопросе.
— Приходилось ли вам давать имена этим детям?
— Да, бывает и такое. Но не часто, — признается юрисконсульт Ирина Герасимова. — Обычно это случается, когда нам привозят малыша, от которого мать официально не отказалась в роддоме, но во время выписки просто исчезла. Нам приходится регистрировать таких деток самим и придумывать им имена. Таких матерей непросто найти, когда они в «бегах»… Затягивается оформление детей от иностранных гражданок, которые отказались от малышей — здесь подготовка документов занимает больше времени. Но в этом году было аж два случая, когда женщины до суда о лишении родительских прав успевали передумать, писали заявление о расторжении отказа и забирали своих детей домой. Это явление редкое, но оно приносит много радости, потому что избавляет нас от неестественного долга — везти малышей в детский дом.
…Выйдя из больницы, я огляделась. Вокруг много детей: кого-то выписали, кто-то приехал лечиться…. Но все с матерями, отцами, бабушками… Идут, крепко держат родных за руку, самые маленькие едут в красивых колясках. Они все под защитой, с сильной опорой в жизни. Но есть в этом большом здании палата, где лежат три здоровые девочки, оставленные в тревожном молчании и ожидании. Неужели их судьба — детский дом?
Наталья ТАЛИВИНСКАЯ
Фото автора
Сабине 19 лет. Близких в Москве нет, еле сводит концы с концами. Недавно она родила здоровую девочку. А через несколько дней вышла из роддома, написав отказ от ребенка. История нередкая. И уже можно вообразить растущее «Личное дело №…»: свидетельство о рождении с прочерком в графе отец, написанный неровным почерком матери отказ, документы о переводе малыша в больницу, десятки бланков о врачебных осмотрах, документы для Дома ребенка. А дальше? Возможно, любящая приемная семья, а возможно, сотни дней в холодных казенных стенах.
И все было бы именно так, если бы не одно «но». Как только мама приняла решение отказаться от ребенка, дежурный врач роддома позвонил в фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам», чтобы сообщить об этом. В тот же день психолог фонда был на месте. И Сабина рассказа ему свою историю. Она родилась в одной из российских республик, недавно переехала в столицу с молодым человеком. Вместе они строили планы на будущее, пытались заработать, снимали квартиру. Внезапная беременность изменила все. И вместо радости предвкушения будущего материнства, Сабина узнала предательство: хотя решение сохранить ребенка они приняли вместе, мужчина передумал и уехал в родной город. Он был готов продолжить отношения, но только при одном условии: Сабина вернется на родину одна, а от малыша откажется.
В традиции их народа строго порицается добрачная связь, и молодой человек всеми силами пытался уберечься от гнева семьи и пересудов близких.
Так Сабина осталась совсем одна в чужом городе, не имея средств к существованию. А до родов оставалось совсем мало времени. Единственным подспорьем оказался приют, который нашла Сабина. Там она смогла оставаться до самых родов. Но жить с ребенком в приюте было нельзя. Вернуться на родину? Рассказать все матери и попросить о помощи? Такой сценарий казался невозможным, ведь после переезда в Москву Сабина перестала общаться с мамой, и о беременности в семье не знал никто, кроме бабушки, да и та, услышав новости от внучки, сильно расстроилась и тоже считала правильной идею отказаться от ребенка.
Было очевидно, что Сабина в стрессе: она еще не отошла от предательства любимого человека и уже готовилась оставить ребенка. Молодая мама запретила себе брать ребенка на руки, кормить не стала: боялась привыкнуть к малышу. Она прятала слезы ото всех и прежде всего от самой себя, пытаясь убедить себя в том, что отказ от ребенка – единственно верное решение. Она казалась отстраненной и закрытой. Несмотря на это психолог, как и положено в таких ситуациях, рассказала о том, какую помощь может оказать фонд. Сабина отвергала все предложения. Приют, вещи, еда, медиация с мамой – она отказалась от всего. Казалось, будто все слова проходят мимо нее. Не закончив разговор, она просто ушла от психолога, уверенная, что ничто и никто не сможет решить ее проблему.
Спустя несколько дней Сабина вышла из роддома. Одна.
Но спустя какое-то время в фонде снова раздался звонок. На этот раз звонила сама Сабина. Она была воодушевлена и полна решимости вернуть ребенка, попросила проконсультировать ее и помочь с вещами и едой. Оказалось, что в какой-то момент она, набравшись храбрости, позвонила маме и рассказала правду. Та, вопреки ожиданиям напуганной дочери, поддержала ее решение вернуть ребенка и сразу отправилась в Москву, чтобы забрать обеих домой.
В опеке, куда обратилась Сабина, ждали тревожные известия. Ребенка забрали, планируют усыновление. У Сабины и ее мамы опустились руки: значит такова судьба, решили они, ребенок потерян навсегда. Но, поговорив со специалистами фонда, не стали отступать, и Сабина подала официальное заявление.
Девочку удалось вернуть, и Сабина впервые смогла взять ребенка на руки.
«Спасибо вам большое за помощь! Мы наконец-то едем домой», — написала Сабина сотрудникам фонда, с которыми все время оставалась на связи.
Иногда, чтобы принять верное решение и найти выход из, казалось бы, тупикового положения, нужно совсем немного. Всего лишь сигнал от другого: я рядом, я готов помочь, ты не одна. И это уже не первый случай в практике фонда, когда разговор с психологом становится для запутавшейся мамы той соломинкой, за которую она может уцепиться. Ведь осознание поступка приходит к матери не тогда, когда она ставит подпись на листе бумаге с нацарапанными формальными словами, а в тот момент, когда она выходит из роддома, оставив плачущего новорожденного в одиноком боксе. Что остается делать? Уговорить себя, что решение было правильным и глубоко закопать свои чувства или развернуться к самой себе и начать все заново. Сабина выбрала последнее. И так важно, что в этот момент в кармане у нее лежал скомканный листочек с телефоном психолога из благотворительного фонда.
Текст: Ася Серова-Залесская
Женщин, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, на грани отказа от ребенка, поддерживает программа «Профилактика социального сиротства». Вы можете помочь детям расти с мамой, а не в детдоме, сделав пожертвование на сайте фонда.
Программа реализуется при содействии благотворительного фонда «Абсолют-Помощь»
