Содержание
Сайт Донбасс Православный
Слова апостола о том, что женщина «спасется через чадородие» (1 Тим. 2,15), для многих становятся непререкаемо — устоявшейся аксиомой. Зачастую на бездетные семьи у нас смотрят, если не как на неполноценные, то уж точно с состраданием, сочувствием и скрытой жалостью. Проблемам бездетных семей была посвящена наша беседа с настоятелем храма Почаевской иконы Божией Матери протоиереем Сергием Павловым.
— Отец Сергий, можно ли сказать, что бездетность — это крест?
— Все, что случается в нашей жизни, есть крест. Прежде всего крест — это то, что спасает человека. А человек спасается и какими-то трудами, и скорбями, и лишениями… То есть крест в данном случае может восприниматься кем-то как нечто негативное. Хотя это не так. Мы знаем, что есть Промысел Божий и что Господь ведет человека только Ему ведомыми путями. И мы никогда не сможем до конца осознать, как он действует. Поэтому и не всегда понимаем, почему Господь не дает детей. Святые праведные Иоаким и Анна — родители Божией Матери — тоже долгое время были бездетными. Господь дал им ребенка поздно — в ответ на их молитвы. Самое дорогое, самое ценное всегда дается человеку не сразу. И когда Господь медлит что-то дать, Он помогает гораздо больше оценить то, что дается, и лучше к этому дару подготовиться. Не секрет, что есть многие вещи в нашей жизни, которые мы не ценим просто потому, что они достались нам слишком легко — даром. И поэтому когда Господь не дает дитя достаточно долгое время, мы должны, с одной стороны, отдавать себе отчет, что не знаем, почему Он так делает. А с другой — понимать, что все Господь делает ко спасению. Зачастую причиной бесплодия совершенно очевидно является грех, и человек сам осознает это. Например, мама, когда была беременна, говорила в сердцах: «Я не хочу, чтобы этот ребенок был». Слова эти произносятся в глубине души — а у женщины потом всю жизнь нет детей. Или, по крайней мере, очень долго нет. Хотя у бесплодия могут быть и другие причины: аборт или совет другому человеку сделать аборт, что является грехом детоубийства. Здесь, конечно, двух мнений быть не может: это наказание за грех. Хотя — что такое наказание? Наказывать — значит показывать. И если наказал Господь — значит, показал, куда надо идти. В итоге все дается, по милосердию Его, чтобы спасти. Наказание Божие является карой лишь по форме, по сути же — это всегда любовь, милующая и прощающая.
— Но чаще женщины находят в отсутствии детей не урок, но только ощущение своей несостоятельности и ущербности.
— Пока у человека нет православного мироощущения, любое испытание может вызывать ощущение несостоятельности. Православный человек знает, что все (и хорошее, и плохое) в его жизни в равной мере может быть обращено Господом и им самим как ко Спасению, так и к погибели.
— В таком случае, нужно ли лечить бесплодие?
— Лечить надо любую болезнь, в том числе и бесплодие. Но — уповая на волю Божию. Потому что если нет Божией воли, то никакие деньги, никакое лечение не дадут результата. Человек, лечащийся от бесплодия, в то же время должен осознавать свои грехи. И думать не только «я хочу, чтобы у меня был ребенок», но и о том, каким будет этот ребенок, что он в состоянии ему дать. Думать о том, сумеет ли он сделать так, чтобы те грехи, страсти, пороки, которые живут в каждом из нас, не стали потом главным «наследием» ребенка. И конечно же, проходя курс лечения от бесплодия, нужно обязательно ходить в храм, исповедываться, причащаться. Все остальное — в воле Божией.
— Как православным христианам нужно относиться к современным технологиям решения проблем бесплодия?
— Ко всему нужно подходить с рассуждением. Необходимо знать, что лежит в основе той или иной технологии. Например, всем известно, что при некоторых видах оплодотворения оплодотворяются сразу несколько яйцеклеток, а потом «лишние» зародыши уничтожаются. Естественно, это ни в коем случае недопустимо. Потому что мы понимаем, что убивают здесь уже человека, убивают жизнь. Тут двух мнений быть не может. Что же касается непосредственно лечения, то мы опять-таки должны знать, какие препараты при этом будут использоваться. Существует бесплодие мужское и женское. И при лечении мужского в последнее время активно используются стволовые клетки. Как известно, есть два пути получения стволовых клеток: первый — когда используются стволовые клетки самого человека. Это одно дело. Но наиболее эффективны, насколько мне известно, стволовые клетки, которые получают в результате аборта, когда берутся клетки убитого ребенка. Что опять-таки абсолютно неприемлемо.
— Как относиться к тому, что некоторые пары стремятся заполучить ребенка любыми способами?
— Это свидетельствует о духовной болезни. Обычно дети, рождающиеся в результате такой «гонки за ребенком», очень часто приносят родителям не радость, а разочарование и боль.
Такое «стремление» может отразиться на малыше, поскольку это проявление греховных эгоизма и своеволия. Дети же частично наследуют душевное состояние родителей.
— Можно ли рассматривать усыновление как выход для бездетной православной семьи?
— Найти кого-то, чтобы отдать ему свою любовь, свое тепло, — это очень по-христиански. Нужно заметить, что многие при усыновлении сомневаются, смогут ли они полюбить приемного ребенка. У меня есть знакомая православная семья. Они недавно усыновили малыша. Причем к этому совершенно не готовились. Все получилось спонтанно, а точнее сказать — промыслительно. Жена лежала в больнице, увидела брошеного ребенка и поняла, что оставить его там просто не может. Очень многие, однажды побывав в Доме малютки и увидев брошеных детей, побыв с ними рядом, говорят, что оттуда очень сложно уйти без ребенка. И в конце концов забирают малыша. Если есть такое благое расположение, впоследствии Господь даст и своих детей. Это, можно сказать, «установившийся» факт: большинство бездетных пар, все-таки решившихся отдать свою нерастраченную любовь обездоленному ребенку, в итоге рождают и своего.
— В чем состоит духовная помощь священника бездетным семьям?
— Многие бездетные семьи приходят в храм молиться, чтобы Господь даровал ребенка. Но при этом их отношение к Богу зачастую потребительское: «Господи, ты только дай! Обязательно дай!» Но потом, когда появляется этот долгожданный ребенок, нередко Бога забывают. Почему Господь таким людям сразу дитя не дает? Потому что важно, чтобы они не просто выпросили ребенка, а разобрались, прежде всего, со своим отношением к Богу, к своему ближнему. И когда произойдет внутреннее перерождение человека (а оно может произойти только в Церкви), тогда Господь и дает то, что у Него просили. Я как священник пытаюсь объяснить, что причины бездетности нужно искать прежде всего в своей душе. И всегда помнить, что есть Промысел Божий.
— Многие все-таки считают, что без детей семья не имеет смысла.
— Говорить о том, что дети — это единственный смысл христианской семьи, абсолютно неверно. Православный смысл семьи — это преодоление внутренней самозамкнутости. Семья — это прежде всего служение. Мужа — жене и жены — мужу. Всем, кто приходит на Венчание, я говорю: «Семья — это крест, крест спасительный, но и трудный. Один из труднейших крестов». В Православии, несмотря на то, что крест монашества всегда считался более заметным, подвиг семейный, подвиг внутренний, потаенный, подвиг служения друг другу — никогда не принижался. Апостол говорит об этом: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф. 5, 25). Часто случается, что людей смущают слова Писания: «Жена да боится своего мужа» (Еф. 5, 33). Есть такое понятие — «страх Божий». Это не ужас перед Богом, как перед тираном, но, скажем так, чувство глубокого внутреннего уважения и трепета, основанных на любви. Таким или стремящимся быть таким должно быть отношение жены к мужу. А что же со стороны мужа? «Мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом» (1 Пет. 3, 7). Те люди, которые в состоянии исполнить это в полной мере, — уже святые. И таким образом святость достигается через семью, внутри семьи. Это достижимо немногими. Но в любом случае семья, действительно православная семья, — это уже степень святости. Любить человека, служить человеку — разве не этого ждет от нас Господь? И пусть на этом пути много искушений, пусть не все у нас получается. Святость — это не искусство не падать. Святость — это искусство вставать.
Беседовала Мария Волосюк
Фото Александра Шурлакова
Возможно, многие из нас уже не раз слышали, что в Слове Божьем говорится о двух природах, сосуществующих в нас после рождения свыше. В Библии очень много посвященных этой теме отрывков, в которых ветхая природа называется «ветхим человеком» или «плотью», а новая природа, обретенная по рождении свыше, «новым, внутренним человеком» или «духом»1. Кроме того, Библия предупреждает нас о непрекращающейся борьбе этих двух сущностей. Об этом мы можем прочитать, например, в Галатам 5:17:
Галатам 5:17
«… ибо плоть желает противного духу, а дух—противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы».
Также сказано и в Римлянам 7:21-23:
«Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих».
Когда мы уверовали в Господа Иисуса Христа и Его воскресение из мертвых (Римлянам 10:9), наш ветхий человек не исчез. Он лишь приобрел соперника – нового человека, новую природу. В вышеприведенных отрывках Павел описывает не только их сосуществование, но и их противоборство в нас: когда мы, зная, что есть добро, не можем найти в себе силы совершать его, так как нами управляет ветхая природа.
1. Образ мыслей Христа
Находясь под властью ветхой природы, мы не можем приносить пользу Богу. Он хочет от нас служения – мы же хотим быть начальниками. Мы можем сколько угодно совершать добрых дел Его именем, но и тогда «духовная оболочка», которой мы прикрываем эти дела, не отменяет того факта, что МЫ САМИ совершаем эти дела от себя. Истинные же духовные дела – это, напротив, те, что Бог Сам предназначил нам исполнять (Ефесянам 2:10), и в которых Он является нашим руководителем. Он не призывает нас к независимым действиям и самостоятельным решениям в этих вопросах; вместо этого Он хочет, чтобы мы подчинялись Ему и шли заранее уготованным Им путем. К сожалению, хотя мы и узнаем голос плоти в ее явных проявлениях, не так-то легко распознать ее под маской «духовности». И тем не менее, факт остается фактом: своими собственными силами нам невозможно совершить ничего истинно духовного. Как сказал Христос:
Иоанна 5:30
«Я ничего не могу творить Сам от Себя «.
И как пишет нам Павел:
Римлянам 7:18
«Ибо знаю, что не живет во мне, то есть в плоти моей, доброе «.
А также во 2 Коринфянам 3:5
«… не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как бы от себя, но способность наша от Бога».
Кроме того: 1 Коринфянам 15:10
«Но благодатию Божиею есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною».
и Галатам 2:19-20
«Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос».
Итак, вопрос на самом деле сводится к следующему: кто живет и действует в нас? Ветхий человек или Христос? Кто совершает дела? Ветхий человек или Христос? Кого мы являем в нашем общении друг с другом и с остальными окружающими? Ветхого человека или Христа? От нас требуется совершение не таких дел, которые внешне кажутся духовными, а таких, которые истинно духовны. Мы призваны не казаться духовными людьми, а на самом деле быть ими. Как сказал Господь в Луки 14:
Луки 14:26, 33
«Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; . Так всякий из вас, кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником».
Что мы считаем «своим» или относим к своим «правам»? Это может быть наша работа, наша семья или право иметь семью, наше здоровье или право быть здоровыми. Плохо ли это – иметь семью? И разве плохо иметь работу? Нет. Плохо, когда мы настолько привязаны к этим «правам», что отказываемся подчинить их Богу. Плохо, когда мы отстаиваем их вместо того, чтобы доверить их Ему. Покуда мы считаем что-либо своей собственностью, не подчиняем Богу свои «права» и не доверяем их в полное Его распоряжение, мы не можем быть учениками Христа. Все те «законные» желания, что не были удовлетворены именно так и именно тогда, когда мы этого хотели, все «обетования», не исполнившиеся именно так, как мы себе это представляли, — все это будет стоять стеной между нами и Богом до тех пор, пока мы не сложим все свои претензии к Его престолу, пока мы не откажемся от них всех и не скажем: «Господь, поступай, как хочешь. Тебе виднее». Пока мы полностью не освободимся, возложив все свои заботы и все жизненные проблемы на Господа, ветхому человеку будет открыт доступ в наше сердце. Как сказано в Слове:
Филиппийцам 2:5-11
«Ибо в вас должны быть те же чувствования , какие и во Христе Иисусе: Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого , приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца».
В Слове сказано, что в нас должны быть те же чувствования, или образ мыслей, что и во Христе Иисусе. Каким же был Его образ мыслей? Это был образ мыслей, приведший Его к смерти на кресте, образ мыслей, которому характерно самоотречение и полное подчинение Божьей воле, даже если эта воля для Него Самого означала смерть. Это образ мыслей, говорящий: «Не как Я хочу, но как ТЫ» (Матфея 26:39). Только опустошив себя, мы сможем быть полезными ЕМУ. Только когда мы опустошим себя, в нас будет проявляться уже не Тассос, Джон или Джим, а Христос, живущий в Тассосе, Джоне и Джиме. В противном случае, новый человек будет лишь скрыто жить в нас, не имея возможности проявить себя, подавляемый ветхим человеком, управляющим нами. Мы будем осознавать, что есть воля Божья, но все наши попытки исполнить ее будут разбиваться о прочную преграду.
2. Наказание Господне
Ветхий человек представляет собой наиглавнейшее препятствие на пути к осуществлению Божьих замыслов. Пока он управляет нами, мы не сможем стать такими, какими нас хочет видеть Бог. Богу угодны не горделивые, а сокрушенные сердца. Ему угодны не надменные, а смиренные. Ему нужны не те, кто все может, а те, кто НЕ МОЖЕТ НИЧЕГО, и тогда Он, воистину могущественный, становится их силой. Как Он Сам сказал Павлу:
2 Коринфянам 12:9
«… ‘довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи’. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова».
Именно слабым, смиренным и сокрушенным сердцем открывается Бог. Как Он говорит в книге пророка Исаии 57:15:
Исаия 57:15
«Ибо так говорит Высокий и Превознесенный, вечно Живущий, —Святый имя Его: Я живу на высоте и во святилище, и также с сокрушенными и смиренными духом, чтобы оживлять дух смиренных и оживлять сердца сокрушенных».
А также в книге пророка Иезекииля 6:9, обращаясь к израильтянам:
Иезекииль 6:9
«И вспомнят о Мне уцелевшие ваши среди народов, куда будут отведены в плен, когда Я приведу в сокрушение блудное сердце их, отпавшее от Меня, и глаза их, блудившие вслед идолов; и они к самим себе почувствуют отвращение за то зло, какое они делали во всех мерзостях своих».
Существует два варианта мышления: «не я, а Христос» и «не Христос, а я». Если в нас преобладает сила ветхой природы и плоть по-прежнему управляет нами, нам будет свойствен второй вариант. И тогда даже те дела, которые Он доверил нам исполнять, становятся средством удовлетворения скрытых греховных желаний ветхого человека, а именно: жажды власти, влияния, господства и самоутверждения. Вместо того, чтобы скрыться от людей, как это сделал Христос после совершения чуда, мы стремимся сделаться известными, занять престижные должности и заполучить признание окружающих. Таким образом, наши дела уже делаются не по воле Бога и не для Него, а, скорее, ради нашей личной корысти. Мы можем сколько угодно прикрываться «христианскими» речами, но, тем не менее, наше сердце испорчено и оно противится Господу. Такое огрубевшее и окаменевшее сердце нуждается в исцелении и сокрушении. Именно это и совершает Господь Своей отеческой рукой. Как в истории с израильтянами из вышеприведенного отрывка из книги пророка Иезекииля, Отец Своей рукой сокрушит наше окаменевшее сердце и ветхого человека, властвующего в нем. Испытав это сокрушение, мы вспомним о Нем, как вспомнил о Нем Его народ. Когда Он покажет нашу сущность в истинном свете, когда мы будем презирать себя за бездействие и терпимость ко греху и за прежний образ мыслей, тогда мы приблизимся к Нему. Среди боли сокрушения Он явится нам, потому что Он открывается тем, кто сокрушен сердцем. И тогда мы вернемся к Нему и скажем: «Господь, я ничего не могу сделать сам, своими силами. Мне даже противно смотреть на то, что я совершил».
Однако не будем строить иллюзий. Любое сокрушение несет с собой боль. Так же и сокрушение ветхого человека несет боль и совершается посредством боли. Вот в чем заключается наказание Господне – изначально болезненное, но, тем не менее, жизненно необходимое нам. Как написано в Евреям 12:4-11:
Евреям 12:4-11
«Вы еще не до крови сражались, подвизаясь против греха, и забыли утешение, которое предлагается вам, как сынам: сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами. Ибо есть ли какой сын, которого бы не наказывал отец? Если же остаетесь без наказания, которое всем обще, то вы незаконные дети, а не сыны. Притом, мы, будучи наказываемы плотскими родителями нашими, боялись их, то не гораздо ли более должны покориться Отцу духов, чтобы жить? Те наказывали нас по своему произволу для немногих дней; а Сей – для пользы, чтобы нам иметь участие в святости Его. Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности».
Многие из нас отказываются принимать боль, приписывая ее действиям дьявола. Одновременно мы отвергаем и боль, приходящую через наказание Господне. Но если любая боль причиняется нам дьяволом, где же тогда наказание Господне, которое тоже несет с собой боль? Мы соглашаемся с тем, что наказание, которым мы наказываем своих детей, приносит им боль, но отказываемся принять боль, сопровождающую наказание Господа по отношению к нам самим. Однако на самом деле, боль – это не всегда так уж плохо. Хирургическая операция сопровождается болью. Скальпель разрезает вашу плоть и образует кровоточащую рану. И тем не менее, это делается ради вашего блага, как и в случае сокрушения нашего сердца, когда Отец своей заботливой рукой отсекает от него все, что вредит ему. Конечно, нам не избежать боли, страданий и слез. Но как сказано в Слове:
Притчи 20:30
«Раны от побоев – врачевство против зла, и удары, проникающие во внутренности чрева».
и Евреям 12:11
«Всякое наказание в настоящее время кажется не радостью, а печалью; но после наученным через него доставляет мирный плод праведности».
То, что изначально приносит печаль, впоследствии становится радостью – радостью исцеления. Столь ужасающая вас лихорадка исчезла. Отчужденность, бездействие и неспособность являть Христа миру смыты очищающей силой Господа. Как Христос, «хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию» (Евреям 5:8), так и мы учимся послушанию, проходя через страдания. Не будем же отвергать все страдания, считая их все без исключения происками дьявола, которым нет места в жизни христианина. Наказание Господне с изначальной болью как неотъемлемой его частью вполне естественны для жизни верующего, и, не смотря на эту изначально сопряженную с ним боль, используется Отцом, чтобы сделать нас такими, какими ОН желает нас видеть.
3. Парадокс истинного величия
Мы не очень любим говорить о пользе сокрушения, скорби, наказания, гонений и смирения. Гораздо охотнее мы говорим ТОЛЬКО о том, как прекрасны благословения, сила, слава, величие и знание. Мы ищем благословений, и зачастую именно материальных. Мы уже благословлены всяким духовным благословением (Ефесянам 1:3), однако, похоже, особого дела нам до этого нет. Мы измеряем свою веру и веру других количеством имеющихся материальных благ. Если же что-то идет не так и благословения задерживаются, значит, проблема в нас, у нас… недостаточно веры или дело в… старом неисповеданном грехе и т.п. Мы читаем о гонениях, которым подвергался Павел, о побиении Стефана камнями, о казни Иакова, но стараемся не думать об этих примерах. Мы стараемся не задерживать на них свое внимание, оправдываясь такими фразами, как «в наши дни такого не бывает» и даже такими радикальными, как «эти люди не слышали Бога»!!! Мы не можем представить себе, что кто-то способен умереть ради Христа. Возможно это потому, что мы сами на такое не способны. Как можно оставить все благословения? Как же можно бросить все – свой дом, телевизор, свой уютный очаг? Евангелие процветания не допускает и мысли об этом. Для многих из нас христианство неотделимо от материального благополучия. Однако Господь думает иначе. В глазах Господа ученик Христа – это тот, кто отвергает все ради Христа и следует за Господом, куда бы Тот его не призвал. Это тот, чей взгляд постоянно устремлен на Господа в ожидании Его повелений. Перед Создателем он предстает не так, как… перед своим младшим братом. Для него Он – всемогущий Бог, которому все должны ПОВИНОВАТЬСЯ.
Пакистан, Турция, Иран и другие так называемые «закрытые» страны называются так не потому, что все в них мусульмане. Христианство возникло не тогда, когда люди уже приняли его! Оно возникло не в миролюбивой стране, а в стране, чьи жители убили Господа. Христианство берет свое начало от мучеников, таких, как Стефан, отдавших за Него свою жизнь. Означает ли это, что и мы должны пожертвовать своей жизнью? Означает ли это, что мы должны продать все, что имеем, оставить свои семьи и идти проповедовать Слово, например, в Иране? Если Господь повелит нам это сделать, то ДА. Однако независимо от того, даст Он нам такое повеление или нет, все, чем мы владеем, мы должны считать Его собственностью, а самих себя – нагими и нищими перед Ним. Именно так мыслил Христос, так же, согласно Слову, должны мыслить и мы. Когда мы предстаем нагими и нищими перед Ним, Он является нам и возносит нас, без надобности каких-либо действий с нашей стороны. Если мы сами возвеличиваем себя перед Ним, Он смиряет нас. Если же мы смиряемся перед Ним, Он возвеличивает нас. В Филиппийцам 2:8-9 мы читаем:
Филиппийцам 2:8-9
«… смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени».
и Притчи 18:12
«… смирение предшествует славе»
1 Петра 5:5-6
» все же, подчиняясь друг другу, облекитесь смиренномудрием, потому что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать. Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в свое время».
Луки 18:29-30
«Он сказал им: истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или родителей, или братьев, или сестер, или жену, или детей для Царствия Божия, и не получил бы гораздо более в сие время, и в век будущий жизни вечной».
Господь возвеличивает нас, но только после того, как мы смиримся. Плач сменяется смехом, боль – исцелением. Господь не лишит вас того, что Он считает благом (Псалом 83:12). Не суетитесь и не пытайтесь добиться их своими силами. Остановитесь и познайте, что Он – Бог (Псалом 45:11). Скажите Ему: «Господь, все принадлежит Тебе. Тебе известно все. Да будет мне по воле Твоей», и Он дарует вам все самое лучшее – то, что ОН Сам считает лучшим для вас.
Анастасиос Kиoyлaxoглoy
Из письма Андрея Р.
Здравствуйте, Андрей! Вопрос, который вы задаете, мучает человечество уже не одну тысячу лет. Немецкий поэт Генрих Гейне сформулировал его так: «Почему под ношей крестной/ Весь в крови влачится правый?/ Почему везде бесчестный/ Встречен почестью и славой?» Действительно, глядя на больного ребенка или неутешное горе вдовы, трудно не спросить: почему, если Бог — благо, Он допускает страдания? Почему страдают не те, кто, по-нашему мнению, заслужил это своими грехами, а невинные? И если возможна такая несправедливость, то, получается, Он и не благо? И если Он способен равнодушно взирать на слезы невинных, может, Его и вовсе нет?
Все эти вопросы с крайней остротой ставятся в библейской «Книге Иова». В книге, которая приоткрывает людям тайну страдания. В книге, которая притягивает к себе не только богословов, философов и писателей, но и миллионы обычных людей. Потому что каждый из нас в определенный момент своей жизни «немного Иов», и в минуту боли, страдания и потерь из нашего сердца вырывается крик: «За что?»
«Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен и удалялся от зла» — так начинается «Книга Иова». Иов, живший на Востоке не менее двух с половиной тысячелетий назад, был не просто праведным: Божье благоволение видимым образом простиралось над ним. У Иова было три дочери и семеро сыновей, его дом и дома его детей славились изобилием, в Библии подробно перечисляется скот, которым он владел. Все это делало Иова в глазах соплеменников человеком не просто уважаемым, но и «знаменитее всех сынов Востока».
«И был день, — продолжает свой рассказ Библия, — когда пришли сыны Божии предстать пред Господа; между ними пришел и сатана». Так действие «Книги Иова» переносится из восточной земли Уц, где жил праведник, в другой план бытия — на небо, туда, где и решаются судьбы людей. И тут, на небе, сатана, оправдывая свое имя — а в переводе с древнееврейского оно означает «противник, враг», затевает с Богом спор. Сатана спрашивает Господа: «Разве даром богобоязнен Иов? Не Ты ли кругом оградил его и дом его и все, что у него? Дело рук его Ты благословил, и стада его распространяются по земле; но простри руку Твою и коснись всего, что у него, — благословит ли он Тебя?» Клеветник по своей природе, сатана намекает на то, что в отношениях Иова к Богу есть «договорной момент»: Иов праведен только потому, что Господь благоволит к нему — как будто милость Божью можно купить! И в ответ на эту, по сути очень дерзкую, клевету не столько на Иова, сколько на Самого Бога, Господь отвечает сатане так: «вот, все, что у него, в руке твоей; только на него не простирай руки твоей» — Господь как бы снимает с Иова Свой покров, позволяя врагу рода человеческого действовать, но указывает сатане границы: «только его самого не трогай!» В этом диалоге очень важно уяснить следующий момент — ничто не случается без воли Господа, без Его попущения. То, что происходит дальше, страшно. Один за другим к Иову приходят гонцы с пугающими новостями. Не успевает первый возвестить, что на его стада напали кочевники, похитили животных, а пастухов «поразили острием меча», как в дверях уже следующий с рассказом про молнию, которая погубила оставшийся скот… «Еще этот только говорил», как входит новый с вестью о том, что когда сыновья и дочери ели и пили вино в доме брата своего, большой ветер из пустыни налетел на дом, и «дом упал на отроков, и они умерли; и спасся только я один, чтобы возвестить тебе».
И встал Иов. И «разодрал верхнюю одежду свою», и «остриг голову свою и пал на землю». И произнес слова, до которых в минуту горя может возвыситься только действительно верующий человек: «наг я вышел из чрева матери моей, наг и возвращусь. Господь дал, Господь и взял; да будет имя Господне благословенно!»
Так заканчивается первая глава «Книги Иова». Казалось бы, сатана посрамлен, теперь он оставит праведника в покое, но не тут-то было. Вторая глава начинается диалогом Господа с противником рода человеческого. «И сказал Господь сатане: обратил ли ты внимание твое на раба Моего Иова? ибо нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла, и доселе тверд в своей непорочности; а ты возбуждал Меня против него, чтобы погубить его безвинно. И отвечал сатана Господу и сказал: кожу за кожу, а за жизнь свою отдаст человек все, что есть у него» — на Востоке того времени была принята меновая торговля, и слова «кожу за кожу» означают «равное за равное». Сатана намекает на то, что Иов боится потерять жизнь, и только поэтому смиряется перед Богом, только поэтому не ропщет. И сатана снова подстрекает Господа: «простри руку Твою и коснись кости Иова и плоти его, — благословит ли он Тебя?» «И сказал Господь сатане: вот, он в руке твоей, только душу его сбереги». Это ограничение, которое Господь ставит сатане: «только душу его сбереги» — принципиально важно. Смотрите, Бог считает возможным попустить врагу коснуться имущества Иова, даже жизней его близких, потом Господь как бы отнимает свой покров и со здоровья праведника, но вот его душа — это то, куда допускать врага рода человеческого нельзя ни в коем случае! Подумайте, как часто мы сами, добровольно, именно свою душу опрометчиво отдаем в руки дьявола.
В этот раз прикосновение сатаны обернулось для Иова страшной болезнью — проказою, Иов начинает заживо гнить — «от подошвы ноги его по самое темя». Жестоко страдающий, он по обычаю того времени уходит прочь из селения, презираемый всеми. «И взял он себе черепицу, чтобы скоблить себя ею, и сел в пепел . И сказала ему жена его: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри». Скорее всего жена, видя невыносимые страдания Иова, посчитала, что смерть, которая ждет каждого, кто «похулит» Бога, лучше, чем продолжающиеся мучения. Но что отвечает Иов? «Ты говоришь как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?»
Тяжесть физических страданий бедного Иова, как это часто бывает, усугубляется страданиями нравственными. К праведнику приходят друзья: сначала они молчат, потрясенные увиденным, а потом начинают вслух высказывать свои версии причин произошедшего. «Возможно, Иов не так уж и праведен, раз Господь покарал его. Наверняка он грешил, причем грешил скрытно, так, что даже мы, друзья, об этом не знали, но Господь все видит, и вот результат…» Эти рассуждения достаточно логичны, если считать, что страдания — это наказание за грехи. И как в каждом из нас живет Иов, точно так же мы часто в своих раздумьях о причинах зла уподобляемся уже друзьям Иова.
Но Иов непоколебим: он твердо знает, что ни в чем не виноват перед Господом. Именно это ощущение несправедливости происходящего больше, чем его собственные страдания, гнетет его. Он скорбит, видя торжество зла в этом мире: «Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает, как тень, и не останавливается. И на него-то Ты отверзаешь очи Твои…» — упрекает он Господа. Иову горько сознавать, что Господь далек, что Он чужд ему, что небеса молчат, когда смертные взывают к ним: «О, если бы я знал, где найти Его, и мог подойти к престолу Его!.. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня… Но вот, я иду вперед — и нет Его, назад — и не нахожу Его», — вырываются из сердца Иова горькие слова. И тогда Господь Сам является Иову — отчаявшемуся и взыскующему Бога…
Андрей, странное дело: в «Книге Иова» нет логического, рационального объяснения смысла страданий, но Иову, узревшему Господа воочию, они уже и не нужны. Страдающий и призывающий в своем страдании Бога, он встречает Его и познает главное — то, что он не одинок в этом холодном мире. Это самые высокие моменты в жизни человека — моменты осознания близости к Нему. Встреча с Богом. Личная встреча с Богом Живым. Тайна страдания в том, что взыскуя Господа, мы обретаем Его. Потому что Господь не чужд человеку, потому что Сын Божий также страдал — распятый за всех нас. Андрей, зло не стоит обдумывать, зло не надо понимать. «С ним надо бороться, — писал отец Георгий Чистяков. — Побеждать зло добром, как зовет нас апостол Павел: больных лечить, нищих одевать и кормить, войну останавливать… Неустанно. А если не получается, если сил не хватает, тогда склоняться перед Твоим крестом, тогда хвататься за его подножие как за единственную надежду». И к этим словам священника, многие годы посвятившего служению детям, больным онкологией, мне добавить нечего.
Может ли Бог наказывать? Может ли Бог мстить? Может ли Он помнить зло? Многие уверены, что может. Ведь в Библии есть много мест, где мы видим следы «гнева» Божьего: сожженные города, где торжествовал модный ныне в Европе грех, – Содом и Гоморра; поглощение разверстой землей самозваных конкурентов Моисея – Корея, Дафана и Авирона. Примеров несть числа – вплоть до бичевания Христом торговцев в храме.
Протоиерей Константин Камышанов
С другой стороны, одна из ипостасей Бога – Дух, который есть Любовь. О ней сказал апостол Павел: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
И другой апостол написал: «Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы. Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы лжем и не поступаем по истине».
Как же можно это совместить? Единственным способом. Воспоминанием дней творения мира и пониманием свободы, данной человеку при сотворении мира.
Бог создал Адама подобным себе. Главный отпечаток Божьего перстня в воске нашей души – благость и свобода. Богу не нужны оловянные солдатики, которые бы Он – как игрок – передвигал по шахматной доске. Ему нужны живые и свободные личности.
Свобода имеет выбор – любить Бога или не любить, а иначе она не была бы свободой. Человек волен идти в селения райские или, наоборот, добровольно удалиться во тьму внешнюю.
Греша, человек приходит в область, населенную дьяволами. В некий Мордор, где все гремит, взрывается, приносит смрад и боль. И Бог не может, не повредив глубинной конструкции человека, насильно выдернуть его из ужаса, в который он сам себя затащил. Нельзя спасти того, кто прячет руки за спину. Кто хочет упасть, все равно упадет, как его не держи. И если удерживать, то еще будет злиться.
Таким образом, во вселенной существуют некоторые комнаты ужаса, куда человек приходит сам. Это не гнев Божий, а наша глупость казнит нас вдали от Бога. Это наша злость, а не жестокость Бога, бросает нас в объятия беспощадных разрушителей – духов злобы. И мы по своей слепоте и жестокости свои свойства зла приписываем Богу.
Человек сам несет ответственность за свой выбор, за то, что будет написано на страницах Страшного Суда в томе, посвященном его жизни. Страницы своей хартии мы пишем сами, сию секунду, под вежливым взором переживающего за нас Христа. Гнев – это вещь, совершенно не приложимая к Богу.
Когда не было Христа и апостола Павла, не было и слов о Любви, то люди справедливо решили, что Бог – это некто вроде Небесного Царя и Судьи. Этому Судье зачем-то потребовалось создать мир. В нем Он утвердил правила. Благо – следование Его Закону. Грех – преступление перед Законом, беззаконие. Преступление предполагает наказание. Все как у людей: Царь, суд, тюрьма или санаторий.
Но у Бога все не как у людей. Он благ. Он пребывает в абсолютном покое. То, что мы подразумеваем под Его «гневом», – наша извращенная проекция Его заботы. «Гнев Божий» – это Промысл, криво отраженный в нашей душе.
Безобразничает человек – Господь лишает его силы к греху. Безумствует и приносит горе – связывает, как больного в клинике. Не потому что строг и зол, а потому что желает спасения безумцу.
Читаем в Евангелии о больном:
И вот принесли к Нему расслабленного, положенного на постели. И Иисус, видя веру их, сказал расслабленному: дерзай, чадо! прощаются тебе грехи твои.
Отметим три важных момента, которые не уловили фарисеи.
Во-первых, его принесли к Богу. Бывает, Бог Сам пытается привлечь к себе загулявшего сына. А тут Его работу сделали люди. Значит, любовь где-то теплилась рядом с больным, и он мог ей научиться. Это частично приклонило внимание Христа к этой компании среди моря народа.
Второе – «видя веру их». Мы тоже водим своих немощных родственников по больницам, имея на руках полис или деньги. А эти пришли и без страховки, и без денег. На что они надеялись? На чудо! Ничего себе. Так вот быть уверенным, что если подергать Бога за край ризы, то вот тебе Он и даст. Для того чтобы потребовать чуда, нужно иметь абсолютную уверенность в Его любви. Нужно знать Бога. А в этом и есть вера. Ведь не делами закона они пришли покупать здоровье товарищу.
Этим поступком друзья больного исповедали новое, сказать точнее, забытое качество Бога – благость и любовь. И свидетельство было публичным, что в данном случае тоже было важно.
И, в-третьих, Христос, зафиксировав первые два момента, учит больного: «Делай точно так же, как твои друзья: люби ближнего и знай, что Бог благ. Бог называет тебя чадом, уясни, что Он не царь, не судья, а Отец тебе!»
«Дерзай» – так говорят ребенку, делающему первые шаги.
«Прощаются тебе грехи» – в этом диалоге означает, что если заблудший сын меняет вектор движения от погибели к Богу, то он больше не грешен.
Не случайно в Слове Иоанна Златоуста, читаемом на Пасху, написано:
«… любочестив бо Сый Владыка, приемлет последняго, якоже и перваго: упокоевает в единонадесятый час пришедшаго, якоже делавшаго от перваго часа. И последняго милует, и первому угождает, и оному дает, и сему дарствует, и дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит».
Потрясающие откровение святого: и дела приемлет, и намерение целует, и деяние почитает, и предложение хвалит.
То есть Богу не так важны дела, как цель, к которой стремится душа.
Именно разное понимание греха и породило конфликт фарисеев и Христа. Фарисеи были возмущены УДО – условно-досрочным освобождением больного. Ведь им казалось, Бог такой же, как они – судья, прокурор, охранник в одном лице. Мы часто приписываем Богу свои немощи.
Вот на преступника наложено наказание, внесен приговор, назначен срок. От народа Израиля такому преступнику позор и изоляция. Для фарисеев грех – статья Закона. Для Христа грех – вектор, движение от Бога. То есть грех – все, что сделано без Бога. А благо – все, что сделано во имя Бога. Очень просто, если положить в основу любовь. Для фарисеев основа закона – страх. Для Христа – любовь. В глазах фарисеев пришел некто, ломающий Закон и вводящий новые правила.
Покушение на Закон в их глазах было покушением на основы мироздания, на основы договоренностей Бога и человека. Бог ранее ничего им не говорил о любви по их жестокосердию. Но когда в Израиле накопилась критическая масса людей с чистым и милостивым сердцем, новый этап откровения стал возможен.
И самая главная тема конфликта – присвоение Христом Себе полномочий Бога: оставлять грехи. Для иудеев Бог был подобен какому-то грозному, великому, непостижимому существу. Его слава лишь отчасти была видима ими в светлом грозном облаке, блистающем молниями и водившем Израиль по пустыне.
Вот тут-то и проходит очень важная грань познания Бога в истории человечества. Поступок Христа был молнией личного откровения. Бог Сам приподнял завесу Своей таинственности. Сам, желая мира, постарался устранить отчуждение. Сам напомнил о Своей феноменальной близости. Он дал новую трактовку греха как нежелания человека любить Бога. Он показал, что не хочет общаться со своим творением посредством договора. Мы ведь не бизнес-партнеры, а родня.
Этим исцелением Христос напомнил забытые слова о том, что сказал Бог в день творения Адама:
Сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему по подобию Нашему.
Ясно, что не по внешнему подобию, а по внутреннему. А внутренняя печать и есть часть Бога, живущая в нас. Печать Бога в душе – это не мертвый штамп на бумаге. Душа – не бумага, а образ – не мертвый оттиск. Это отражение в живом зеркале живого Образа. Он не только внешний! Он и внутри человека. Он всеобъемлющий. Живая печать Бога вообще видна на всем, что есть в мире. Бог рядом.
Христос, по сути, не сказал ничего нового. Просто фарисеи забыли о главном, о божественных дарах, об отцовском перстне на руке: о свободе, родстве и любви. И это оказалось страшным в своих последствиях. Не потому был разрушен Иерусалим, что иудеи распяли Христа и кричали:
– Кровь Его на нас и на наших детях.
Христос жалел город и плакал, глядя на Иерусалим, готовящийся рухнуть в бездну. Христос не мстил. Это люди распявшие Христа, отведя руки Бога, сами прошли ворота Мордора и отдали себя во власть разрушения.
Что можно было сделать, если и слезы, и радость Христа не смогли их остановить: «Целый день Я простирал руки Мои к народу непослушному и упорному».
Никто не желал смерти Иерусалиму, кроме него самого. Народ перестал соображать, что Закон и жизнь в Боге есть разные вещи. Грехом Иерусалима стало то, что вектор его движения стал направлен не в сторону Бога, а в сторону механического Закона, прочь от Замысла Бога, реализованного во дни творения.
Этот диалог с фарисеями был попыткой напоминания о существе отношений между Богом и человеком. Христос не гневался и укорял фарисеев довольно мягко. Вообще, они были единственными оппонентами, с кем он считал нужным говорить. Он призывал их посмотреть не на букву закона, а на свое сердце, которое должно были ликовать, находясь рядом с Господом. А оно не дрогнуло и осталось недвижимым. Христос тщетно пытался разбудить их сердца. Он остался верен Своему доброму, неожиданному для них отцовскому чувству:
– Для чего вы мыслите худое в сердцах ваших?
Он считал нужным говорить с ними. Он считает нужным говорить и с нами добрыми словами, ожидая, когда мы повернемся к Нему лицом.
Как хорошо об этом обращении сказано в восьмой молитве Иоанна Златоустого вечернего правила:
«Ей, Господи мой и Творче, не хотяй смерти грешнаго, но якоже обратитися и живу быти ему, даждь и мне обращение окаянному и недостойному; изми мя от уст пагубнаго змия, зияющаго пожрети мя и свести во ад жива».
Драматургия тех дней и сегодня актуальна для каждого человека, живущего в мире. Мы можем сами выбирать, кто нам Бог: Судья или Друг, Отец или некто внешний. Сами устанавливаем с Ним отношения: договор или любовь. Сами решаем, что нам думать о Боге – зол Он или благ. Человек может даже решить, что Бог ему не нужен. Решение быть с Богом или без Него – главное решение в жизни. А следующее решение – кем мы хотим видеть Бога.
Ему хочется, чтобы мы были Ему чада. Ему хочется быть родным Отцом.
Главное – не ошибиться, как уже однажды ошиблись люди, спорящие со Христом. Им хотелось, чтобы он был Царем и Судьей, жить с ним по Закону, выключив сердце, вытолкнув Бога на небо. Им хотелось что-то отдать Богу, а что-то оставить себе. Зажать.
Бог оставил человеку некоторое пространство свободы внутри его личности. А человек, пользуясь свободой, решил его существенно расширить. Что, собственно, и было предметом первородного греха. Человеку захотелось иметь свое собственное пространство, в которое бы Бог не входил по договоренности, по Закону. Вот мир Бога и Церкви, а вот мой личный мир, в котором хозяин только Я. И законы в нем только мои.
Знакомая всем нам история.
Такая поврежденная душа похожа на разбитое зеркало, которое отражает осколки. Поэтому оно видит часть мира с Богом, а часть – без Него. Только в кривом и разбитом зеркале в Боге виден дух гнева.
А Он – Любовь. Это ж Господи зрячему видно, а для нас повтори:
Бог есть свет и в нём нет никакой тьмы.
В память о том, как друзья принесли больного ко Христу, и я прошу молитв о р.б. Сергии, которому кроме всего прочего, нужно чудо.
