Фото: CC0/Merio
Эта история случилась в 1950 году в Челябинске. Мне тогда было всего 2 года 10 месяцев. Городские власти приняли решение организовать для детей ясельного возраста выезд на дачу.
• Витамины из киоска
Мои родители, как и большинство жителей города, вставали и шли на работу по заводскому гудку. Работали по 18 (!) часов в сутки. Нас сонными приносили в ясли и сонными забирали. Мы плохо помнили лица родителей, мало гуляли (в ясли сдавали детей в возрасте двух-трех месяцев, их мамы уже обязаны были работать). Питание – пшенная каша на разбавленном молоке, а дома – только вареная свекла. Страна восстанавливалась после разрухи, 80-90% зарплаты шли на облигации госзайма.
И вот в начале лета наших родителей отпустили с работы, чтобы собрать и проводить нас на дачу – в какую-то деревню под Челябинском. Что-то я вспоминаю сама, а что-то рассказывали папа и мама.
Мама волновалась, а папа спокойно покупал мне клюквенный морс в киоске, торговавшем соками. Соки были налиты в большие стеклянные конусы с краниками внизу. Мне не хотелось пить кислую, на мои вкус, жидкость, а родители уговаривали:
– Пей, доча, это витамины. Это тебе полезно. На даче тоже будут витамины, ешь там, не отказывайся.
Я старалась пить морс, но в меня целый стакан просто не вмещался, и тогда папа с удовольствием допил его. Я боялась, что в лагере мне постоянно придется пить такую же кислятину.
А еще было страшновато уезжать от родителей, но мне пообещали, что кто-то из них раз в неделю будет меня навещать. Я еще не знала, что такое неделя, но все равно успокоилась.
• Малыши учат взрослых
Родители сдали мешочки с нашитыми белыми тряпочками, где указывались имя и фамилия ребенка. Там была наша сменная одежда: маечки, трусики, носочки, кофточки и носовые платки. Платья, панамки и сандалики были на нас. В автобусе многих укачивало, и мы останавливались несколько раз. Воспитательница с нянечкой замучились с нами.
Где мы жили, как спали, не помню. Запомнила только, что было много матрасиков, набитых травой или соломой, они лежали на полу. Первое, что меня поразило, – запахи. Нас, замученных поездкой, вели строем по тропинке вдоль старого забора, а у самых наших лиц одуряюще пахли травы. Меня еще мутило после поездки, но едва я унюхала удивительный запах, мне тут, же полегчало. Я остановилась и стала жадно вдыхать. Мне казалось, что эта трава живая, она мне сочувствует и старается помочь. Я даже хотела с ней поговорить, но воспитательница меня заторопила:
– Быстро-быстро идем, не останавливаемся, не задерживаем других!
Я сорвала травинку и поднесла к самому носу. Мне стало светло и радостно, тошнота прошла, и я стала показывать детям, какую траву нужно нюхать. Затем я бодро подошла к воспитательнице и спросила, что это за трава?
– Аптечная ромашка, – ответила она.
– Понюхайте ее, – сказала я и сунула ромашку ей в руку, – в голове будет хорошо и в животе.
Воспитательница улыбнулась и взяла подарок. Большинство детей уже шли бодро, и она обратила на это внимание. Потом говорила:
– Мы учим детей, а они учат нас!
• Парное молоко
Несколько деревенских женщин, глядя на нас, вытирали концами платков слезы и говорили:
– Бледные-то, какие все, худенькие! Нам принесли ведро парного молока.
Няня черпала его эмалированными кружками и давала нам пить.
– Ничего, поднимем ребятишек. На молоке, хлебе да на свежем воздухе быстро выправятся. Родители приедут, не узнают, такие крепкие и здоровые их дети станут.
Может, мы не все слова понимали, но чувствовали, что нам здесь рады, любят и что приедут наши родители, которых в городе мы почти не видели.
Воспитательница с няней хотели скорее устроить нас и отдохнуть, но не тут-то было. Нас, никогда не пробовавших деревенского парного молока, прохватил понос. Сменного белья не хватало, о туалетной бумаге тогда не имели представления, подтирались травой и лопухами. Наши руководительницы схватились за головы, но мудрые деревенские женщины быстро нашли выход из положения:
– Пусть бегают голышом. В деревне это обычное дело. Солнце греет, пусть загорают на здоровье, а мы пока их одежду постираем. Она быстро высохнет.
• Деревенское лакомство
В конце концов, все устроилось хорошо. Никто не собирался кормить и поить нас «кислыми витаминами», разве что мы находили в траве щавель, когда гуляли на поляне у леса, и воспитательница Людмила Петровна разрешала нам его есть. Кормили нас манной кашей на молоке, лапшой, давали по большому ломтю ароматного хлеба. Хлеб мы отдавали воспитательнице, она клала его в деревенскую корзинку, накрывала салфеткой и во время прогулки выдавала его нам по первому требованию. Мы ловили сачками бабочек. Приносили Людмиле Петровне, сидящей в траве на пригорке или в тенечке, колючие шарики-репьи, из которых она творила чудеса: лепила медвежонка, собачку, корзинку, машинку, цветочек, тарелку – по нашему желанию. Помню, там я плакала по ящерице, оставившей в моей руке свой длинный хвост и убежавшей от меня.
Однажды мимо нас по дороге проезжал на телеге мужик.
– Эй, малышня! – крикнул он нам. – Бегите сюда! Кто добежит до телеги, тот что-то получит.
К тому времени сил у нас уже было достаточно, чтобы бегать. Телега ехала небыстро, и мужик не останавливал лошадь. На телеге горой были навалены какие-то желтые вкусно пахнущие комки.
– Берите, кому, какой нравится! Запах был завораживающий, и мальчишки выхватывали комки побольше, пытались откусить, но их зубы скользили, как по камню. Мне мужчина дал маленький кусочек, с дикое яблочко.
– Не бери большой кусок, не разгрызешь. Этот лучше.
– А что это? – спросила я.
– Это жмых. Отжимки из семечек. На скотный двор везу. Дети его любят. Сам такой был, знаю.
Мои зубы и этого кусочка не брали, скребли по твердому. Я стала лизать этот жмых, было очень вкусно, а мужик все оглядывался на нас, оставшихся на дороге.
• Баба-яга в бане
Раз в неделю, перед приездом родителей, нам устраивали банный день.
Топили баню по-черному, и женщины, как по конвейеру, передавали немытых детей в баню, а вымытых – обратно. Когда до меня дошла очередь, я испугалась черного, без света, помещения и закатила истерику:
– Не пойду туда! Там Баба-яга живет! Она меня съест! – я извивалась, каталась по траве, выскальзывала из мокрых рук, вопила и пугала других детей.
Тогда решили помыть меня после всех возле бани в корыте. Это было привычно. Я сидела в корыте на солнышке – и радовалась воде, мочалке, мылу, траве вокруг. Все стали просить, чтобы их тоже так мыли, но мыли так одну меня.
Когда автобус привез к нам родителей, деревенские бабушки встретили их словами:
– Посмотрите-ка на своих ребяток! Какие они стали румяные, толстые да красивые!
За два месяца, что мы провели на даче, многие действительно пополнели так, что не влезали в свои одежки.
Кстати, через несколько лет вышел указ: рабочий день сократили до восьми часов и ввели обязательный выходной – в воскресенье. Я видела, как женщины во дворе в голос рыдали:
– Неужели будем работать всего восемь часов?
– Наконец-то выспимся, а в выходной все приберем, перестираем. Да мало ли дел?
Это были слезы радости.