Недавно ‘upskirting’ (заглядывание под юбку, задирание платья, съемка на камеру и другие похожие формы нарушения личных границ) в Англии и Уэльсе с признали уголовно наказуемым преступлением – теперь за такие «невинные шутки» можно получить срок до двух лет.
Русскоязычные пользователи соцсетей неоднозначно восприняли закон. «Сажать за такое — глупость», – говорили одни. «У меня есть много знакомых девушек, которым наплевать, если их голыми увидят — посмеются и все», – говорили другие. Были еще и такие доводы: «Домогательство — это другое», «Одевались бы поскромнее, скоро нечего поднимать будет», «Англия перегибает» – и много-много шуток вроде: «А как же права тех, кому нравится задирать юбки».
Между тем апскертинг не так безобиден, как может показаться, а его последствия бывают серьезнее испорченного настроения. В цифровую эпоху апскертинг – это не только разные формы подглядывания, но и фотосъемка на мобильные устройства (в том числе – несовершеннолетних).
Мы поговорили с русскоязычными жительницами Великобритании, столкнувшимися с этим явлением, и узнали, что за обычным на первый взгляд подглядыванием может скрываться серьезное правонарушение. Может быть, эти истории помогут кому-то понять, почему в Британии ужесточили наказание за такие действия.
Мила Яковлева
вместе с мужем вызвали полицию после эпизода апскертинга, вследствие чего обидчик попал в тюрьму
Принятие закона об «апскертинге» – инициатива серьезнее, чем это может показаться на первый взгляд. Ведь часто подглядывания списывают на глупую шалость, и после этого жертвы не обращаются в полицию. А на самом деле за этой «шалостью» могут скрываться преступники. Наша семья столкнулась именно с таким случаем.
Мы поехали в аквапарк в Дорсете – два родителя и четверо детей. Я не купалась, ждала в кафе весь день, дети были с папой. В конце дня все отправились в душевые, и у меня было сначала сомнение – идти ли с ними или сами справятся?
Девочкам было 11,14 и 15 лет, а племяннику – десять лет. Но, переборов свою лень, я все же решила присмотреть за девочками в раздевалке.
Раздевалка была одна общая для всех, но разделена по цветам. По логике мы подумали, что розовая – это женская сторона, а синяя – мужская. Муж с племянником пошли в синюю часть раздевалки, девочки остались со мной в женской части. Но, как оказалось, цвета ничего не обозначали – я заметила, что рядом с нами переодевались и мужчины. Я стояла у кабинок, прямо у дверей, но ближе к младшей дочери – на случай, если понадобится помощь.
Вдруг дочка приоткрывает дверь и шепотом говорит, что кто-то просунул руку снизу из соседней кабинки и сфотографировал ее.
Вдруг дочка приоткрывает дверь и шепотом говорит, что кто-то просунул руку снизу из соседней кабинки и сфотографировал ее. Она видела даже модель телефона, заметила, что сработала вспышка. Я начала вежливо стучать в соседнюю кабинку, думала, это шутники какие-то. В ответ – тишина. Я начала стучать сильнее – ноль реакции. Интуиция мне подсказывала, что тут что-то не так. Как раз в это время к нам пришел переодевшийся племянник. Я отправила его срочно звать мужа.
Когда муж пришел, и я объяснила ситуацию, он начал сильно стучать по двери – не открывали. Тогда он начал буквально запрыгивать на кабинку. Помню, тогда мне показалась его реакция сильно преувеличенной. В конце концов дверь открылась. Мы увидели мужчину около 30 лет, к нему в кабинку быстро забежала девица, отгородила его от нас. Мой муж настаивал, чтобы тот отдал телефон – чтобы удалить фотографии.
Мужчина был в одних плавках – при нем не было ни одежды, ни сумки с вещами, только телефон. Я никогда не видела своего мужа в таком состоянии. И считала, что ситуация не стоит того, чтобы так сильно реагировать. Но я ошибалась. Пришли работники аквапарка и, не разобравшись, начали защищать того мужчину, попросили моего мужа отойти. Супруг попросил позвонить в полицию, сотрудники аквапарка отказались это делать. Звонить пришлось мне. В это время мужчина отдал телефон своей подруге и она вынесла его, пока остальные ждали в раздевалке полицейских.
Полиция приехала и, слава богу, отреагировала правильно: задержала мужчину, ту девицу, выслушала нас. В итоге нас отвезли в полицейский участок давать показания. Моя девочка была очень напугана. В участке полицейские сообщили нам, что нашли телефон того мужчины – его сообщница выбросила устройство в кусты на парковке рядом с машиной. Молодцы полицейские, быстро сработали. Мы уехали домой поздно ночью, в полном шоке от случившегося.
Дома у того мужчины провели обыск и нашли еще больше снимков голых детей в его компьютере.
Через неделю к нам приехал следователь для уточнения некоторых моментов: кто где стоял, как все происходило. Он рассказал нам, что в том телефоне нашли много фотографий подобного рода. Дома у того мужчины провели обыск и нашли еще больше снимков голых детей в его компьютере. Оказалась, что это целая организация, которая распространяет детские фотографии за деньги.
Следователь сказал, что мы должны будем явиться в суд, если этот мужчина не признает свою вину – и будем свидетельствовать против него. Я, если честно, очень боялась, так как этот мужик сидел под следствием, а его подругу все же отпустили – я боялась мести. Она нам в аквапарке, еще до прихода полиции, угрожала и обзывала «понаехавшими». В суд идти не пришлось, преступник во всем признался, его посадили далеко и надолго. Мы потом еще долго думали над случившимся – ведь мы и представить не могли, что с виду незначительный случай мог оказаться таким серьезным.
Юлия Степанова
с этим явлением столкнулась ее пятилетняя дочь
В школах апскертинг происходит постоянно – начиная с самого юного возраста. Моя младшая дочка в прошлом году была в подготовительной группе. Помню, как раскрасневшийся учитель, запинаясь, рассказывал мне, что пятилетние мальчики ложились на пол и подсматривали под юбки своим одноклассницам. При это они привязали себе зеркальца к ботинкам – телефонами пользоваться в начальной школе нельзя. Они отделались выговором.
Никаких особых бесед не проводилось. Учитель рассказал мне и маме другой девочки, за которой подглядывали. Понятное дело, к ответственности самих детей не привлечешь. К тому же, до 10 лет во многих школах дети переодеваются к урокам физкультуры в одной раздевалке. Английские родители не видят в этом проблемы, а многих мам других культур это удивляют — они часто поднимают эту тему.
Александра Дабинетт
стала жертвой апскертинга вместе с подругами, но ответила обидчикам
Дело было в городе Shrewsbury. Мы с тремя подругами гуляли по городу – была суббота, и мы красиво нарядились. Времени было около семи вечера, мы только вышли. Вдруг к нам сзади подбежали двое молодых парней-англичан и давай поднимать нам юбки и платья. Затем мы услышали «чик-чик» – звук камеры старого поколения. Оказалось, что с ними был еще третий, который все это фотографировал.
Сначала был, конечно, шок. Мы обернулись – парни даже не убегали, а стояли и смеялись. Мои две подруги, англичанки, стали пытаться их пристыдить. А они даже не то, чтобы в сторону отошли. А потом вообще говорят нам: «What are you going to do crazy bitches?». Тут я уже оскорбилась – такого опыта у меня раньше не было! Я решила дать им пощечину и направилась к ним. Подруги кричали:»Не надо!».
Это ужасное чувство – знать, что тебя обидели, и это вроде как нормально, государство не видит в этом правонарушения.
Они стали убегать – я за ними. Одного удалось сильно толкнуть. Он упал на тротуар и разбил себе губу. Я напоследок стукнула его ногой и сказала, мол, не на ту нарвался. Подруги тем временем кричали издалека, чтобы я вернулась, но когда увидели, как он сильно упал, то тоже подошли. Никто от меня такого не ожидал, но я чувствовала, что должна за себя постоять. Раньше ведь никаких законов на этот счет не было, а это ужасное чувство – знать, что тебя обидели, и это вроде как нормально, государство .
Мы потом с подругами пошли пить шампанское, а муж сказал так больше никогда не делать.
Валеска Новак
столкнулась с апскертингом в школе-интернате
В России задирать девушкам юбки было чем-то вроде этапа взросления – наряду с прижиманием к стенке. Учителя закрывали на это глаза. Когда я приехала в прогрессивную Англию, учиться в школе-интернате, то думала, что тут уж точно такого нет – до того, как впервые пошла на концерт на открытом воздухе. Я вообще удивлена, как в этой стране раньше не было такого закона – ведь подглядывание по сути – то же приставание.
В моем английском интернате учились только девочки, и мальчиков мы встречали лишь вне стен школы – это учебное заведение было при церкви, как часто бывает в Англии. Та же история была и у тех, кто учился в школах для мальчиков.
Но когда эти две стихии случайно пересекались, то поднималось все – и блузки, и юбки, и платья. На том концерте, помню, я прыгала под биты в очень коротеньком кислотно-желтом платье – и буквально в один момент мне его задрали чуть ли не до подмышек. Кто это сделал, было сложно понять. Но потом это случилось еще раз и еще раз.
Если бы был закон, они бы уже понесли наказание, школа не смогла бы просто так отмолчаться. А что сделали в школе? Посоветовали мне в следующий раз ‘reconsider my outfits’.
Все парни вокруг смеялись и обсуждали мое нижнее белье. Подруга сказала мне, что так всегда бывает – они же, мол, девочек обычно видят редко, поэтому сходят с ума. А еще очень часто соревнуются, кто больше юбок поднимет.
Я пожаловалась школьной администрации, но там отреагировали очень сухо. Им было все равно, если это не в стенах школы. Им в принципе не хотелось как-то ассоциироваться с такими случаями, хотя моя подруга впоследствии узнала, где учился один из тех парней. Они ведь могли направить меня к психологу, отвести в полицию. Мои родители были далеко, и я чувствовала себя очень незащищенной. Если бы был закон, они бы уже, думаю, , школа не смогла бы просто так отмолчаться. А что сделали в школе? Посоветовали мне в следующий раз ‘reconsider my outfits’ (подбирать более подходящую одежду – ред.). Такой вот виктимблейминг в английских школах при церквях.
Больше о жизни в Англии – в нашем телеграм-канале
