В американском штате Теннесси голая нарушительница порядка станцевала на машине и укусила полицейского. Об этом сообщает местный новостной портал Scoop: Nashville.
Инцидент произошел 18 июня. 34-летняя Мишель Томас (Michelle Tomas) залезла на чужой автомобиль, разделась догола и принялась танцевать. Женщина не реагировала на приказы представителей властей спуститься на землю. В результате патрульные задержали ее, надели наручники и посадили на заднее сиденье полицейской машины. Нарушительница разбила окно и попыталась вылезти наружу.
Один из сотрудников положил руку на плечо Томас, чтобы усадить ее обратно. В этот момент задержанная укусила его за правое предплечье. Место укуса начало кровить, покраснело и распухло. Женщину пришлось связать ремнями.
Томас арестовали и обвинили в нападении на патрульного, хулиганстве и сопротивлении при задержании. Она имеет право выйти под залог в пять тысяч долларов (343,4 тысячи рублей). По делу идет расследование.
Ранее в испанском городе Торремолинос, провинция Малага, женщина разделась догола и залезла на полицейскую машину в знак протеста против режима самоизоляции. На кадрах видно, как голая блондинка стоит на кузове автомобиля и размахивает руками.
В СМИ появилась информация о том, что 10-летнего мальчика в сыктывкарской школе раздели догола. При этом родители ребенка утверждают, что о произошедшем они узнали не от учителей, а от самого мальчика. Об этом сообщает «БНК».
Инцидент произошел в сыктывкарской школе №35. 10-летнего школьника, который на днях упал и поцарапал лицо, остановила учительница. Она стала расспрашивать мальчика о произошедшем.
Говорит, что мой сын путается в показаниях: то говорит, что его толкнули, то, что сам упал. Сказала, что сама ушла домой, а моего ребенка отвела к социальному педагогу. Попросила, чтобы я дома уточнила у него, что же с ним все-таки произошло. Когда сын пришел домой, я, как и обещала, сказала ему о звонке учительницы и спросила, почему он рассказывает о случившемся по-разному. А он в ответ: мама, я так испугался, уже думал, что меня в полицию сдадут, — рассказала мама ребенка.
Выяснилось, что сама учительница передала ребенка соцпедагогу, а тот, в свою очередь, оставил мальчика в медпункте. Там две женщины сначала предложили школьницу лечь на пол и показать, как именно он упал.
Потом его попросили снять штаны, повернуться задом и спустить трусы, чтобы якобы посмотреть, есть ли побои на его ягодицах. Сын раздеваться не хотел, так как он стеснительный, а тут ему пришлось подчиниться и раздеться при двух незнакомых женщинах, — сообщает СМИ.
Стоит отметить, что разрешение у матери ребенка никто не попросил. Руководство своих извинений семье не принесло.
Я уже взрослая тётя, но мне до сих пор неприятно вспоминать тот день из детства. Те, кто говорят, что раньше было лучше, что дети были добрее, — врут. Раньше дети были зверьми. А сейчас поколение просто изнежено, поэтому и не превращается в жестоких монстров. А во времена моего детства была очень сложная жизнь, и люди из-за этого были грубыми, сложными и злыми.
Мы жили в такой местности, которую сейчас бы назвали посёлком городского типа. На окраине текла река, где всё лето купались дети, всю осень и зиму — рыбачили, а всю весну — всплывали трупы бомжей и алкоголиков. В целом, лето было не самым безобидным сезоном, но самым весёлым.
В тот день я вместе с большой компанией моих хороших друзей и подруг пошла купаться на эту реку. Все жили рядом, знали семьи друг друга, с пелёнок были вместе. Мне родители достали дефицитную вещь — купальник. И даже не просто купальник, а настоящий женский, раздельный, очень красивый.
Не знаю, какими ухищрениями его добыли, но это был мой подарок «просто так». Невиданная для тех времён формулировка. Не за поведение, не за учёбу, не на День рождения, а просто так. Просто потому что родители очень меня любили. И так было всегда, светлая им память.
Собственно, я была единственной владелицей такой роскоши. Остальные плавали в майках и шортах. Ну, кто в чём придётся. Девочки уже не могли щеголять в одних трусиках, потому что восьмой класс. Фигура, стыдливость, и вообще.
Девочки про мою обновку уже давно знали. Купальник лежал в шкафу ещё с зимы, а теперь, наконец, можно было его надеть. Я недолго этому радовалась. Девочки загнали меня в воду далеко от берега, стянули купальник и выкинули. Его унесло течением. Я не бросилась за ним, потому что дальше было глубоко и опасно.
Они же накупались вдоволь, а потом ушли домой. Мои вещи с берега исчезли. Сами понимаете, их стараниями. Прикрыться было нечем, дело шло к закату. Я жила не очень далеко, на окраине. Но идти надо было минут пятнадцать. Хоть и по пустырям, но вдоль жилых домиков, больше подходящих для дач.
Решилась идти. Одной рукой прикрыла низ, другой — грудь, и пошла. Даже шлёпок не оставили, пришлось идти босиком. На дорогах валялось много битого стекла и другого острого мусора. Сначала я хотела бежать до дома, но как раз из-за опасности пораниться решила идти аккуратно.
Смеркалось. Мне повезло, по темноте люди не ходят и меня не заметят. Но не тут то было. Навстречу шли те самые девочки и несколько мальчиков. Вы представляете, что такое для тринадцати-четырнадцатилетней девочки стоять голой посреди дороги перед мальчиками?
Мне было так страшно, что я даже плакать не могла, но так стыдно. Надо мной смеялись, но я даже рот не открыла, чтобы защищаться. Да как защищаться, когда стоишь, еле прикрывшись и прячешь глаза. А девочки подначивали мальчиков ещё больше, и компания смеялась и издевалась намеренно.
Только один мальчик был старше всех остальных. Ему было семнадцать лет, и он был не из местных. Приехал к брату, который стоял тут же рядом с ним и гоготал, глядя на голую меня. Вот тот мальчик снял футболку, надел её на меня сверху, держал за низ и дал мне просунуть руки в рукава. Потом отдал обувь. Огро-о-мные ботинки. Ступня в них болталась. А футболка села как мамин халат. Такая была широкая. Правда не такая длинная, а только едва закрывала попу.
И он довёл меня до дома. Сам шёл босиком и без верха. Родители его сильно благодарили. А я от стыда молчала и плакала. Какое там — благодарить своего спасителя, когда я даже глаза поднять на него боялась.
Все во дворе сделали вид, что ничего не было. И эти воспоминания так и остались моим тихим кошмаром, который никогда больше не обсуждался. Конец. Без возмездия, без морали. Просто конец.
Subscribe to Notifications Подписаться на ArtZine Отписаться 123
Содержание
Ненавижу обезьян
Мы в детстве с родителями ездили каждое лето в Пятигорск. Когда я стала постарше, мне…
Смекалка, спасающая деньги
Десятилетний ноутбук стал дышать на ладан. А без него мне никак — вся работа там,…
Украденные фломастеры
В младшей школе у меня была одна одноклассница. Невероятной красоты девочка. Мы жили в Чувашии,…
Как социальная сеть лишила меня работы
Устраивалась на работу. Моё резюме понравилось эйчару одной очень крупной фирмы. Я только мечтать могла…
Была неправа, давай начнём сначала
Начал встречаться с полной девушкой, меня её телосложение не очень напрягало. Да, было 20 лишних…
Кот пока не пришёл
Сняли квартиру с мужем. Новую, опрятную. Муж на работе, я дома, потому что скоро рожать.…
Когда семилетка помешала обворовывать родню
Недавно умерла тётка по папиной линии, оставив в наследство своему дальнющему родственнику квартиру, а папе…
Хочет, как сестра, но не может
Бывшая одногруппница попросила помочь в одном деле. У неё младшая сестра приехала в город учиться,…
ПОД ОПЕКОЙ ГОСУДАРСТВА:
Дети страдают от жестокости и пренебрежения в государственных приютах
Детский дом: бессмысленная жестокость
Телесное наказание в сочетании с публичным унижением
«Коллективное наказание»
Во время встреч и интервью с пятнадцатью мальчиками, учащимися ПТУ в Санкт-Петербурге, сотрудники Хьюман Райтс Вотч слышали сообщения и о более изощренных ритуалах жестокости. Эти мальчики ранее воспитывались в семи детских домах Министерства образования, расположенных в Санкт-Петербурге и Ленинградской области. Они рассказали о том, что все их детство было сплошным периодом насилия со стороны директора и персонала детдома.
Дети, которые ранее жили в детдоме С, рассказали нам, как учитель использовал наказание раздеванием в качестве грозного предостережения для всех детей:
Учитель наказывал детей так: приводил всех в класс, потом заставлял провинившихся раздеваться и стоять перед открытым окном, а было очень холодно. Нескольких ребят так раздевали и заставляли стоять, а другие должны были смотреть на стоящих перед окном, чтобы дать понять, что и с ними может такое случиться.304
Петр С., бывший воспитанник детдома С, рассказал сотрудникам Хьюман Райтс Вотч о воспитательнице, которая хватала девочку или мальчика и заставляла их ползать на четвереньках перед всеми остальными. Потом она заставляла других унижать этого воспитанника:
В наказание воспитательница Александра Калугина раздевала кого-нибудь из детей догола и заставляла встать на четвереньки. Тогда остальные дети пинали его и садились на него верхом, чтобы его унизить. Они могли его пихать и пинать и дергать за волосы и ездить на нем верхом, как на животном. Она была активная садистка.305
Петр С. сказал нам, что та же воспитательница позднее велела детям наказать одного из их сверстников, в результате чего этот ребенок получил травму. Об инциденте стало известно, и она уволилась из детдома.306 Но судя по сообщениям детей в Санкт-Петербурге и в Москве, многие случаи жестокого обращения так никогда и не оглашаются. Только в исключительных случаях, особенно если ребенку нанесена травма, виновные бывают наказаны.307
Никита М., также из Санкт-Петербурга, пожаловался сотрудникам Хьюман Райтс Вотч на постоянные насмешки со стороны директора детдома Б. По словам детей из того же детдома, директор говорил им, что Никита гомосексуалист. Сам Никита не вдавался в подробности относительно этих слов директора и сказал лишь следующее:
Я много плакал, потому что директор позорил меня. Мне было очень тяжело, потому что он пытался унизить меня, чтобы другие от меня отвернулись.308
Подобного рода истории сотрудникам Хьюман Райтс Вотч не удалось подтвердить или опровергнуть в каждом отдельном случае. Однако мы были встревожены тем, насколько детальными были описания подобных ситуаций и с какой последовательностью они повторялись в рассказах детей из разных городов, опрошенных в индивидуальных беседах. Одной из характерных черт таких историй было то, что они, как правило, служили прелюдией к открытому физическому наказанию.
Например, в дальнейших интервью с другими детьми, которые жили в детдоме Б, один из детей описал, как словесные оскорбления в адрес семнадцатилетнего Никиты М., которого директор называл гомосексуалистом, перешли в физическое насилие:
Директор подозревал, что Никита — «мальчик-девочка» , и за это директор его ненавидел. Он относился к Никите очень злобно и обвинял его перед другими детьми, называя гомосексуалистом. Один раз директор сказал мне, что видел, как Никита с другим мальчиком играли в «дочки-матери», и Никита играл пассивную роль. Как сказал мне директор, Никита попросил другого мальчика поиграть с ним в эту игру, чтобы тот мальчик играл папу, а Никита будет играть маму.
Тогда мы получили гуманитарную помощь, и ее из детдома украли. Директор решил проверить классы на случай, если украл кто-то из ребят. Когда он проверял классы, он увидел Никиту и Сергея С. В тот момент Никита был голый и занимался мастурбацией. Сергей С. был одетый. Директор велел Никите одеться и идти за ним в кабинет. Потом директор сказал, чтобы я тоже пошел с ними и был свидетелем.
Директор стал спрашивать Никиту, почему он был голым с другим мальчиком, и Никита заплакал. Потом Никита обозвал директора, а тот ударил Никиту по шее. Никита плакал, и директор сказал, чтобы мы оба уходили.309
По словам Павла Н., после инцидента в кабинете Никита подал жалобу на директора. В ответ на это директор детдома созвал собрание детей от двенадцати до четырнадцати лет, чтобы оправдать свои действия против Никиты и побудить других детей наказать Никиту:
Директор сказал нам, что он всегда наказывает Никиту за дело. Никита тоже был там и плакал. Тогда директор сказал нам: «Я не могу наказывать Никиту, но вы должны сделать то, что вы считаете нужным». Когда он ушел, ребята — любимчики — загнали Никиту в угол и стали бить его по рукам и по ногам. Никита громко кричал, так что директор должен был слышать его из коридора, но он ничего не сделал. В конце концов одна из воспитательниц услышала шум, пришла и остановила все это.310
304) Интервью Хьюман Райтс Вотч , Санкт-Петербург, 27 февраля 1998 г.
305) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Петром С., 27 февраля 1998.
306) Там же.
307) Там же.
308) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Никитой М., Санкт-Петербург, 27 февраля 1998 г. Этот директор, по полученным нами сообщениям, был одним из двух директоров детских домов в Петербурге, отличавшихся особой жестокостью, в результате чего на них были поданы жалобы и возбуждены уголовные дела. Один из директоров был приговорен к году тюремного заключения, однако проблемы в детском доме, который он ранее возглавлял, продолжаются, о чем рассказывают правозащитники далее в этой главе.
309) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Павлом Н., Санкт-Петербург, 28 февраля 1998.
310) Интервью Хьюман Райтс Вотч с Павлом Н., Санкт-Петербург, 1 марта 1998.
