Азербайджан страна огней
Страна игидов и друзей
Страна распахнутых дверей
Страна Бабека, Короглы,
Страна Новруза и весны
Твоих сынов весь мир узнал,
Твоих красавиц всяк искал,
Кто хоть раз народ твой повидал
Стремились все к твоей земле,
К необыкновенной чистоте.
Где звон ручей ласкает слух
Озер твоих бездонных звук,
Где с гор твоих поет, мугам
От сердца молодой чабан
Тебя старались покорить,
Твои тела они терзали.
Но дух твой тронуть не могли.
Пока игид с огнем в челе,
Пока с ребенком мать в руке,
Пока народ твой на земле
Твой дух держат они в себе
Жить будешь вечно ты
Азербайджан
Азербайджан!
*****
Я ходил по горам, я глядел меж лугов
В журавлиные очи родных родников;
Издалека выслушивал шум тростников
И ночного Аракса медлительный ход…
Здесь я дружбу узнал, и любовь, и почет.
Можно ль душу из сердца украсть? Никогда!
Ты — дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
На горах твоих кудри белей молока,
Как чадра, укрывают тебя облака,
Над тобою без счета промчались века,
От невзгод поседела твоя голова…
Как ты много терпела — и снова жива!
И невежды порочили имя твое,
И безумцы пророчили горе твое,
И надежды измучили сердце твое,
Но пришла благородная слава твоя, —
Велики твои дочери и сыновья!
Пусть Баку мой неведомый гость навестит:
Миллионами солнц его ночь поразит.
Если северный ветер на вышках гудит,
Откликается эхом песчаный простор,
Полуночные горы ведут разговор…
Можно ль мать у ребенка украсть? Никогда!
Ты — дыхнье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
На серебряном Каспии ветры свистят,
Изумрудные темечки уток блестят…
Пусть влюбленные путники нас навестят.
В Шемахе и Шамхоре пусть выпьют вина!
Ах, как жизнь коротка, как дорога длинна!
Любоваться хотел бы я тысячу лет,
Как играет в ущельях рассеянный свет…
Пробегает олень, олененок вослед,
И зовет, и под камнем находит приют,
А быки на эйлагах молчат и жуют…
Рано утром, поэ-путешественник, встань!
Пред тобой Астара, пред тобой Ленкорань.
Из Египта, из Индии в раннюю рань,
К нам слетаются птицы, ликуя, крича,
Словно вышли на волю из рук палача!
Здесь желтеют лимоны колхозных садов,
Нагибаются ветви под грузом плодов,
И тому, кто работал, здесь отдых готов…
Золотого чайку завари и налей,
О невеста, для матушки старой моей.
В Ленкорани цветы и свежи, и стройны,
И прекрасны, как женщины нашей страны;
И амбары колхозные хлебом полны;
Белый хлопок сияет, как снег на горах;
Сок лозы виноградной кижит в погребах.
Выпей утром, когда еще море темно,
Этот сок, еще не превращенный в вино, —
Будет силою все твое тело полно!
Сила солнца — наш верный союзник в борьбе,
И в работе она да поможет тебе!
Сядь в Казахе на красного с искрой коня,
Приласкай его, добрую дружбу храня!
Он тебя понесет мимо шумного дня
На вершины Капеза, где холод остер,
Погляди на Гейгёль, королеву озер!
О страна моя, родина музыки ты!
Твои песни — как летом плоды налиты!
Ты — серебряная колыбель красоты!
Сгустки музыки — тысячи наших сердец.
В каждом малом селе есть любимый певец.
Не умрет Насими, не умрет Физули —
Дорогие пожты старинной земли,
Как туманные звезды мерцают вдали…
Но родится здесь много таких, как они:
Это — близкие, это — земные огни!
Можно ль песню из горла украсть? Никогда!
Ты дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города…
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
Баку, Баку, поклон тебе мой низкий,
Тебе я руку жму, как брату брат.
Всё громче говор милых волн каспийских –
Они о нашем братстве говорят.
Родимый Каспий – общий друг наш вечный, –
Любовь к тебе несёт он вновь и вновь,
Он отвечает широтой сердечной
И горцам и бакинцам на любовь…
Когда в горах сражались мы с врагами,
Мечтая о свободном, мирном дне, –
Бакинских стачек праведное пламя
В каспийской полыхало глубине,
И повесть о бакинских комиссарах
К нам доносил рокочущий прибой,
И крики чаек над причалом старым
Сзывали горцев на великий бой.
Потом, когда взошла заря над морем,
Нам рассказала Каспия волна
О новой жизни праздничном напоре
И назвала героев имена.
И песни полетели к нам, как птицы,
И сыновья твои в наш край пришли –
Узнав, что в недрах наших нефть таится,
Они совет и помощь принесли.
…Сейчас луна плывёт над тихим морем,
И мне ночные волны говорят,
Что ты, Баку, и в радости и в горе
Навек мой кровный, мой любимый брат.
Вовеки нам с тобою не расстаться,
Мы связаны единою судьбой,
Пусть говорит о нашем вечном братстве
Каспийский торжествующий прибой!
Расул Гамзатов
*****
Если ты Баку не видел…
Мне сказал один приятель:
«Ты, старик, наверно, спятил!
Я понять твоих симпатий, —
извиняюсь — не могу.
Ты же сожаленья стоишь, —
Что ты бредишь? Что ты стонешь?
Что, как проклятый долдонишь
про Баку,
Баку,
Баку?»
Он сказал мне:
«Я зимою искупался в Красном море,
ел в Японии лимоны,
жил на рейнском берегу.
Был на юге, на востоке, —
то немного, то подолгу,
так что мне смешны восторги
про Баку,
Баку,
Баку…»
Я приятелю ответил:
«Что, поездив по планете,
Ты узнал дородный ветер,
видел это, видел то …
Но зачем себя обидел?
Ты ж еще Баку
не видел!
Если ты Баку не видел, —
Что тогда ты видел?
Что?
Роберт Рождественский
*****
Столица удивительного края —
Баку — как золотой пчелиный рой.
Нет, в памяти моей не умирает
Огромный город — Труженик, герой.
Жале
*****
Я любуюсь в Баку на безбрежную даль,
Где Хазар расплескался бирюзовый хрусталь.
Там, где кружевом вышки сплелись в вышине,
Те легенды о нефти припомнились мне.
Любовь Забашта
*****
Город по ночам лежал подковой,
Весь в огнях — зеленых, желтых, красных.
И всю ночь от зрелища такого
Оба мы не отрывали глаз.
Нам в лицо дышала нефть и горечь
Крупного весеннего прибоя.
Павел Антокольский
*****
Городом ветра издревле зовется Баку,
Я его видел в сияньи летящего света!
И потому пришиваю к его башлыку
Новое имя: Баку — это город расцвета!
Взял красоту он у кружева пенной волны,
Краски земные несли ему горные склоны,
Сахарно-бел, поднимает он к чаше луны
Мрамор и пластик, стекло и металл, и бетоны.
Абдимелик Бахори
*****
Напевает вода, тихо плещет волна у причала.
Знаю я города, но подобных тебе не встречала…
Этих щедрых ночей, что в горячем труде пробегают,
Миллионы свечей разноцветных во тьме зажигают,
Этих солнечных дней, полных света, веселья и силы —
Я не знаю родней. А о девушках скромных и милых,
А о крепких парнях, на которых легко положиться —
Буду помнить всегда. Рада с ними я здесь подружиться.
Да, Баку, ты таков: И судьба не возможна иная,
Сколько здесь языков! Сколько наций — и все понимают
Вечной дружбы язык. Вот в чем сила твоя и богатство.
Кто его не постиг — тот не знает значения братства.
Где слова мне найти, чтоб по-новому выразить это?
Миру дал этот край столько славных великих поэтов.
Так трудись и живи, будь по-прежнему весел и молод!
Я признанья в любви приношу тебе, солнечный город.
Евдокия Лось
*****
Нет на свете города мне ближе,
Хоть немало видел на веку –
Я хотел бы жить и умереть в Париже,
Если б не было такой земли – Баку!
По тебе машинами вздыхают
миллиарды поршней и колес…
Если в будущее крепко верится —
это оттого, что до краев
изливается столицам в сердце
черная бакинская густая кровь
Владимир Маяковский
*****
Сердца друзей как песнь звучат
И движут счастья караван.
Баку, я новой встрече рад,
Горжусь тобой Азербайджан!
Иду по городу. Смотрю.
От сердца не отняв руки,
С поклоном братским говорю:
Салам! Саг ол, о, джан Баки!
*****
Салам, Баку, красавец-город!
Не здесь ли я друзей нашел?
Теперь забудется не скоро
Небес весенних синий шелк.
Я понял здесь в краю свободы,
Что нет священней ничего
Высоких чаяний народа
И вдохновенных дел его.
Магомед Салех Бахрул-Улум
*****
Вновь беспокойно Каспийское море,
Гонит волну за волной на боку.
Вдоль побережья, доступного взору,
Встал с богатырской осанкой Баку.
Здравствуй, красавец-Баку величавый!
Здравствуй, свободный и гордый народ!
Этой земли достоянье и слава
Огненный ключ, что под нею течет.
Вот и опять, ни на миг не стихая,
Путь пробивая средь тысяч камней,
Этот родник огневой полыхает
В древней столице Отчизны Огней!
Алекас Хургинас
*****
Ты как магнит,
воистину — не лгу! —
Притягиваешь нас непобедимо.
Мой солнечный,
мой штормовой Баку!
Зайцев В.
*****
Вернулся я к тебе, Баку, тоскуя и любя,
Вернулся, чтобы вновь и вновь приветствовать тебя.
Здесь вышки черные твои, как давние друзья.
Готов хоть год без сна бродить по этим скверам я.
Я каждой улице твоей рад посвятить дастан,
Чтобы воспеть тебя — чернил мне нужен океан.
Становишься ты с каждым днем все лучше и пышней,
Уже сияет над тобой заря грядущих дней…
Опять к тебе вернулся я, о славный мой Баку,
Еще не раз к тебе вернусь я на своем веку.
Ты — первая любовь моя, ты молодость моя,
И сколько лет бы ни прошло, мы — вечные друзья!
Шухрат
*****
Смывает волной у Дербента
Колес перестук и площадок,
И резкое солнце нещадно
Трещит на иссохшей земле.
Дорога отброшенной лентой
Закручена морем и ветром
И каждым истуканным метром
Готова ослепнуть и млеть.
Здесь ближе, чем сердце.
прибой, —
Волны иступленной шипенье,
И парус, как знак нетерпенья,
Над морем
и надо мной.
Но поезд с волной осторожен
Он жмется к крутому отрожью.
Прибитый на мель полустанок
Обходит запасным путем.
Гористый пpостор Дагестана,
И горные реки наречий!..
Крутым поворотом отмечен
Пылающий мирно закат.
Отхлынуло море слегка.
И вот уже пышно и низко
Спустилась над ночью каспийской
Бенгальским шипеньем звезда.
А к полночи скукой дорожной
И гарью пахнуло на нас
Стучит колесо осторожно,
Задернутые шторы, и можно
Рукой дотянуться до сна.
Так, значит, весь день без ответа?
Лежи и мечтай на боку?
Ударом хорошего ветра
И свистом встречает Баку.
*****
Ты город гордости моей,
Возвышен я тобой.
Украсил ты венцом огней
Наш Каспий голубой.
Ты мой бессонный, вечный путь
И долгожданный кров.
Ты мой родительский очаг.
Гнездо моих детей,
Ты сердце края моего,
Оплот Страны Огней,
Ты своенравен, город мой,
Ты этим славен, город мой!
Отраден путь, просторен стол,
Друзей приветить рад,
Широкоплечий хлебосол,
Ты щедростью богат.
В беде нежданной и в труде
Ты был самим собой.
Ты нашей дружбы цитадель
И памятник живой.
Ты город счастья и мечты,
Моих надежд хранитель ты.
Как много сложено стихов
О матери — не счесть!
Но кто устал ее любить
Такие разве есть?
И как тебя еще воспеть,
Земля моя, скажи!
Ты молодеешь и живешь,
И я с тобою жив.
Пусть время ветром пронесется,
Но я запомню навсегда
Баку, чудесный город солнца,
столицу нефти и труда.
…Зари каспийской полыханье, и легкий
утренний туман…
Я сберегу твое дыханье, чудесный край,
Азербайджан!!!!
*****
Я ходил по горам, я глядел меж лугов
В журавлиные очи родных родников;
Издалека выслушивал шум тростников
И ночного Аракса медлительный ход…
Здесь я дружбу узнал, и любовь, и почет.
Можно ль душу из сердца украсть? — Никогда?
Ты — дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан, Азербайджан, Азербайджан!
На горах твоих кудри белей молока,
Как чадра, укрывают тебя облака,
Над тобою без счета промчались века,
От невзгод поседела твоя голова…
Как ты много терпела — и снова жива.
И невежды порочили имя твое,
И безумцы пророчили горе твое,
И надежды измучили сердце твое,
Но пришла благородная слава твоя,
Велики твои дочери и сыновья!
Пусть Баку мой неведомый гость навестит:
Миллионами солнц его ночь поразит.
Если северный ветер на вышках гудит,
Откликается эхом песчаный простор,
Полуночные горы ведут разговор…
Можно ль мать у ребенка украсть? — Никогда!
Ты — дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан, Азербайджан, Азербайджан!
На серебряном Каспии Ветры свистят,
Изумрудные перышки уток блестят…
Пусть влюбленные путники нас навестят,
В Шемахе и в Шамхоре пусть выпьют вина!
Ах, как жизнь коротка, как дорога длинна!
Любоваться хотел бы я тысячу лет,
Как играет в ущельях рассеянный свет…
Пробегает олень, олененок вослед,
И зовет, и под камнем находит приют,
А быки на эйлагах молчат и жуют…
Рано утром, поэт-путешественник, встань!
Пред тобой Астара, пред тобой Ленкорань.
Из Египта, из Индии в раннюю рань
К нам слетаются птицы, ликуя, крича,
Словно вышли на волю из рук палача!
Здесь желтеют лимоны колхозных садов,
Нагибаются ветви под грузом плодов,
И тому, кто работал, здесь отдых готов…
Золотого чайку завари и налей,
О невеста, для матушки старой моей.
В Ленкорани цветы и свежи, и стройны,
И прекрасны, как женщины нашей страны.
И амбары колхозные хлебом полны,
Белый хлопок сияет, как снег на горах,
Сок лозы виноградной кипит в погребах.»
Выпей утром, когда еще море темно,
Этот сок, еще не превращенный в вино,
Будет силою все твое тело полно!
Сила солнца — наш верный союзник в борьбе,
И в работе она да поможет тебе!
Сядь в Казахе на красного с искрой коня,
Приласкай его, добрую дружбу храня!
Он тебя понесет мимо шумного дня
На вершины Кяпаза, где холод остер,
Погляди на Гейгель, королеву озер!
О страна моя, родина музыки — ты!
Твои песни, как летом плоды, налиты!
Ты — серебряная колыбель красоты!
Сгустки музыки — тысячи наших сердец,
В каждом малом селе есть любимый певец.
Не умрет Насими, не умрет Физули —
Дорогие поэты старинной земли,
Как туманные звезды, мерцают вдали…
Но родится здесь много таких, как они,
Это — близкие, это — земные огни!
Можно ль песню из горла украсть? — Никогда!
Ты — дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города…
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан, Азербайджан, Азербайджан!
Самед Вургун
*****
Мы стоим и глядим на Баку,
я и ты.
Ты увидел у нас переулки кривые
да лачуги, сожженные до черноты.
Я — людей,
их живые под солнцем черты,
их глаза, что светились улыбкой впервые.
Ты увидел
песчаник, да где-то во рву
воробьев отощавших.
Я увидел
чинар молодую листву
и весну, для которой тружусь и живу,
я увидел наш труд
на прославленных вышках.
Ты увидел,
что пятна мазута грязны
Что поделаешь!
Тут же, над каспием, стоя,
я увидел шаланды на гребне волны,
я увидел весь город с моей крутизны —
звездный блеск,
ожерелье огней золотое.
Ты увидел,
что сер минарет, будто ствол,
оголенный грозой и осеннею стужей.
А потом муэдзин свою песню завел,
и тебя обступили нищие тут же.
Я увидел
дома, и постройки в лесах,
и раскрытые настежь окна и двери.
Там живет молодежь,
и в ее голосах
я услышал ту песню, в которую верю.
Ты увидел
ошибки и мелочи все.
Ты влезал в эти щели уныло и праздно.
Я увидел широкие ленты шоссе
и плантации маков.
Смотрели мы разно.
Что поделаешь, гость!
Мы решительно за
твой приезд,
не боимся ни сглаза, ни порчи.
Только знаешь?
Возьми-ка ты наши глаза!
Они все-таки чище и зорче.
Расул Рза
Азербайджан — родина великих певцов, художников, ремесленников и поэтов. А потому, изучая культуру и язык невозможно пройти мимо литературного творчества.
Представляем вам стихи на азербайджанском языке по трем категориям:
Азербайджанская поэзия обогащена мотивами народного творчества, не стереотипна, богата на метафоры. Часто описываются природные красоты страны и тяжелые исторические события. Даже в шуточных детских стишках можно отметить богатый слог и эмоциональность. Описание настолько яркие, что кажется, поэт не передает свое настроение, он заряжает им. Если любит он, любит и читатель. Если автор ненавидит, эти чувства предаются и слушателю.
Ярким примером служат такие строки…
Я ходил по горам, я глядел меж лугов
В журавлиные очи родных родников…
(из стихотворения Самеда Вургуна «Азербайджан»).
***
Азербайджан, Страна Огней, Отчизна,
Ты каждой ночью мне сулишь зарю.
За то, что призван я тобой и признан,
Благодарю, как сын благодарю.
(отрывок из произведения Владимира Кафарова).
Просьба помочь с переводом стихотворений
Уважаемые посетители сайта Az-ru.ru! Вы можете видеть, что большая часть стихов не переведена. Дело в том, что здесь нужен не дословный перевод, а рифмованная версия.
Присылайте свои варианты. Мы все будем рады вашей помощи.
Самед Вургун.
АЗЕРБАЙДЖАН
Я ходил по горам, я глядел меж лугов
В журавлиные очи родных родников;
Издалека выслушивал шум тростников
И ночного Аракса медлительный ход…
Здесь я дружбу узнал, и любовь, и почет.
Можно ль душу из сердца украсть?Никогда!
Ты — дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
На горах твоих кудри белей молока,
Как чадра, укрывают тебя облака,
Над тобою без счета промчались века,
От невзгод поседела твоя голова…
Как ты много терпела — и снова жива!
И невежды порочили имя твое,
И безумцы пророчили горе твое,
И надежды измучили сердце твое,
Но пришла благородная слава твоя, —
Велики твои дочери и сыновья!
Пусть Баку мой неведомый гость навестит:
Миллионами солнц его ночь поразит.
Если северный ветер на вышках гудит,
Откликается эхом песчаный простор,
Полуночные горы ведут разговор…
Можно ль мать у ребенка украсть?Никогда!
Ты — дыхнье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города.
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
На серебряном Каспии ветры свистят,
Изумрудные темечки уток блестят…
Пусть влюбленные путники нас навестят.
В Шемахе и Шамхоре пусть выпьют вина!
Ах, как жизнь коротка, как дорога длинна!
Любоваться хотел бы я тысячу лет,
Как играет в ущельях рассеянный свет…
Пробегает олень, олененок вослед,
И зовет, и под камнем находит приют,
А быки на эйлагах молчат и жуют…
Рано утролм, поэ-путешественник, встань!
Пред тобой Астара, пред тобой Ленкорань.
Из Египта, из Индии в раннюю рань,
К нам слетаются птицы, ликуя, крича,
Словно вышли на волю из рук палача!
Здесь желтеют лимоны колхозных садов,
Нагибаются ветви под грузом плодов,
И тому, кто работал, здесь отдых готов…
Золотого чайку завари и налей,
О невеста, для матушки старой моей.
В Ленкорани цветы и свежи, и стройны,
И прекрасны, как женщины нашей страны;
И амбары колхозные хлебом полны;
Белый хлопок сияет, как снег на горах;
Сок лозы виноградной кижит в погребах.
Выпей утром, когда еще море темно,
Этот сок, еще не превращенный в вино, —
Будет силою все твое тело полно!
Сила солнца — наш верный союзник в борьбе,
И в работе она да поможет тебе!
Сядь в Казахе на красного с искрой коня,
Приласкай его, добрую дружбу храня!
Он тебя понесет мимо шумного дня
На вершины Капеза, где холод остер,
Погляди на Гейгёль, королеву озер!
О страна моя, родина музыки ты!
Твои песни — как летом плоды налиты!
Ты — серебряная колыбель красоты!
Сгустки музыки — тысячи наших сердец.
В каждом малом селе есть любимый певец.
Не умрет Насими, не умрет Физули —
Дорогие пожты старинной земли,
Как туманные звезды мерцают вдали…
Но родится здесь много таких, как они:
Это — близкие, это-земные огни!
Можно ль песню из горла украсть?Никогда!
Ты дыханье мое, ты — мой хлеб и вода!
Предо мной распахнулись твои города…
Весь я твой. Навсегда в сыновья тебе дан!
Азербайджан, Азербайджан!
Векилов Мансур Фахри оглы — Поэт и переводчик, главный редактор журнала «Литературный Азербайджан»
1939 — 2008
Краткая биография
Мансур Фахри оглы Векилов родился 7 сентября 1939 года в Баку.
Окончил филологический факультет Азербайджанского государственного университета.
В литературу пришел в 1960-е годы.
Работал в газете «Молодежь Азербайджана”.
В 1963г. стал печататься в журнале «Литературный Азербайджан”. В 1991 году стал главным редактором этого журнала, на этом посту оставался до последних своих дней.
Деятельность Мансура Векилова отмечена орденом «Знак Почета”, в 1999 году он был награждении юбилейной Пушкинской медалью в Москве.
Лауреат международной премии «Хумай”, заслуженный деятель искусств Азербайджана.
Мансур Векилов – автор поэтических сборников на русском языке: «Стихи”, «Плеск весла”, «Последнее признание”, «Сегодня еще не поздно”, «Лирика”, многих других.
Автор стихотворений на азербайджанском языке: «Осенний полет”.
Его стихи переведены на украинский, грузинский, латышский, французский, немецкий, английский.
Блестящий переводчик — перевел на русский язык повести и рассказы азербайджанских писателей Сулеймана Рагимова, Мехти Гусейна, Акрама Айлисли, поэмы и стихи Бахтияра Вагабзаде, Али Керима, Фикрета Годжи, Вагифа Самедоглы. Именно благодаря таким поэтам и переводчикам азербайджанские произведения зазвучали на русском языке.
В октябре 2008 года заслуженный деятель искусств Азербайджана Мансур Векилов скончался после продолжительной болезни.
http://ann.az
М. Векилов «Азербайджан»
Азербайджан!
Купель огня,
гряда несокрушимых башен.
Я твой навеки,
Ибо я
Из праха твоего заквашен.
Во мне, как терпкое вино,
Твой дух струится по излукам.
Возвысь, низвергни – все равно!
Лишь не казни меня разлукой.
Но если всё ж в недобрый час
Узор твой звездный скроют тучи,
Он из моих погасших глаз
Не вытечет слезой горючей.
И как бы ни был я далек
От очага, где пышет лето,
Моих озябших губ упрек
Не поколеблет пламя это…
Нелли Атешкях. ОН » ИЗ ПРАХА ТВОЕГО ЗАКВАШЕН»
Штрихи к портрету
7 сентября 1939 года родился поэт Мансур Векилов, ему в 2012 году исполнилось бы 73 года.
21 октября 2008 года внезапно и навсегда сердце отказалось биться в его груди.
Обе даты некруглые, вроде нет причины писать. Да, но это только на первый взгляд!
Если же знать все и вдуматься, то есть веские причины вспомнить о поэте, его Слове и о некоторых ярких штрихах к портрету, оставшихся для многих за завесой природной скромности этой талантливой личности.
В самом начале минувшего лета на творческой встрече его блистательной ученицы я услышала фразу: «Хватит! Вы надоели нам со своим Мансуром Векиловым».
Конечно, на этот случай можно было бы не обратить внимания, попросту вычеркнуть из памяти. Я бы так и сделала (мало ли недалеких людей встречается в жизни!), не прозвучи имя Мансура Векилова.
Это имя свято не только для меня, но и для многих других. Не только тому, что долгие годы был главным редактором журнала «Литературный Азербайджан» — печатного органа Союза писателей Азербайджана, но и еще очень эрудированным, грамотным редактором. К тому же он был достойным наставником творческой молодежи, куратором наших первых поэтических альманахов.
Но особенно важно не столько это, а то, что он был, прежде всего, истинным гражданином своей страны и уникально талантливым Поэтом.
«Много званых, да мало призванных», гласит библейская мудрость, с которой трудно поспорить. В наше время поголовной «грамотности» люди с особым рвением берутся за перо, и… пишут, пишут, пишут…
Стремление человека к самовыражению понять несложно, и оно, пожалуй, прекрасно. Но многие ли при этом помнят, что Слово требует к себе внимания. Владение им — это великое искусство, требующее и дара свыше, и долголетнего кропотливого упорства в умении «оседлать Пегаса».
В стихотворении «Точка опоры» Мансура Векилова есть замечательная закваска стиха, которая звучит так:
Бесспорных истин, вероятно, нет,
но, уважая право – все оспорить,
ты должен все-таки, как Архимед,
мечтать о точке собственной опоры.
Точка опоры должна быть, и она есть в любом деле, умении, в любой цели. Воздвигая что-то или запуская спутник, или даже вообще улетая в пространство, не мешало бы знать о точке своей опоры, иначе, по законам физики, любая авантюра рано или поздно рухнет подобно карточному домику, подмяв под себя все усилия и старания стремящегося оседлать неверно избранную цель. И это было бы приемлемым, если человек на пути достижения не наламывал дров.
Стремясь упорно, иной инок может столько всего натворить, что разгребать придется потом целому поколению, а, может случится, что и ни одному, а нескольким поколениям. Не будем наивными, таково человечество! Не скоро оно изменится, не станет праведным и справедливым, это понятно.
А если и были какие-то претензии в этом плане к Мансуру Векилову, как редактору и поэту, исключительно владевшим русской речью, да и родным, азербайджанским языком также, то они, как доказывает время, безосновательны.
Когда ушла из жизни Зарифа ханум Алиева, супруга Гейдара Алиева, к Мансуру Векилову пришел домой народный поэт Азербайджана Бахтияр Вагабзаде и попросил перевести свою поэму, посвященную Зарифе ханум.
За одну ночь Мансур Векилов это сделал, удивив немало всю пишущую братию. Без знания родного языка это было бы невозможным!
Он переводил нашу азербайджанскую классику, Фикрета Годжу, Чингиза Алиоглу, Рамиз Гейдара и современных авторов с родного языка на русский язык столь блестяще, что многие переводы можно считать авторизированным стихом, то есть как бы авторским стихом, при этом он ни на йоту не отступал от текста. Это знают все, и поэтому говорить, что Мансур Векилов писал на русском языке и является русскоязычным поэтом абсолютно беспочвенно.
Мансур Векилов – азербайджанский поэт, работающий в силу сложившихся жизненных обстоятельств на русском языке, причем на таком высоком уровне, что и сложилось у иных, не знавших его, ошибочное мнение.
Язык любой – это такая стихия, что, только погружаясь в нее, можно осознать все подводные рифы, опасности, и силу штормов, натиск ветра, и красоту волнения, и адреналин мечты, бескрайность простора и глубину, голубую глубину на каком-то уровне вдруг становящейся темной, темной до черноты. Эта черная дыра так заманчиво притягивает, что, даже испытывая обычный человеческий страх перед неизведанным, ты стремишься туда с неудержимой силой.
Слово – это магнит, и как точно выразил в своем интервью известный писатель Чингиз Гусейнов, это «величайшая тайна познания не только всего сущего, но и самого себя».
Я не затем писал стихи,
чтоб, глупой прозе вопреки,
блеснуть созвучьем», —
написал в одном из своих стихов Мансур Векилов, открыв им последний прижизненный свой сборник «Стихи разных лет и столетий», вышедший в издательстве «Юрд» в 2007 году.
При жизни у Мансура Векилова вышло восемь поэтических сборников.
Писать он начал рано. Первое стихотворение было написано им в 11 лет. Немногим позже появилась его первая публикация в газете «Молодежь Азербайджана».
В 1958 году впервые подборку стихов молодого поэта печатает «Литературный Азербайджан», который спустя годы он возглавит сам.
А пока учеба на филологическом факультете Азербайджанского (ныне Бакинского) государственного университета. В те годы с ним учились Надежда Исмайлова, Эдуард Тополь, Виталий Вульф, Владимир Кафаров, чьи имена знакомы многим.
Им преподавали известные в республике педадоги. Как-то мы разговорились в его кабинете, и он вспомнил Хадиджу ханум Агаларову, супругу блистательного в свое время бакинского адвоката Солтана Агаларова. На филологическом факультете АГУ она была заведующей кафедрой и отличалась блестящим знанием русского языка.
Он тепло вспоминал годы учебы, капустники, студенческие вечера, стенгазеты, которые выпускал их факультет, первые навыки редакторства, первые публичные читки своих стихов. Вспоминая, он загрустил, что бросилось в глаза, и я перевела тему.
Тогда это был разговор между начинающим автором и главным редактором.
Мансур Векилов, как редактор, был очень демократичным и доступным, но он мог быть и ироничным, а порой, крайне редко, однозначно категоричным.
Чувство слова в нем было развито на высоком интуитивном уровне, он умел смаковать слова, улавливая их бесценное благоухание и обаяние…
«Любование словом – как жасмином в библейском саду», — так было ему знакомо и так определяло его, как и – «любование словом – как подковой на мерзлом пруду», две концепции уложены им в одном его четверостишии.
«Мои немногие прозренья» назвал он одну из глав своего последнего сборника. Его скромность достойна высокого уважения.
В прошлом году мы готовили к изданию книгу памяти, и было первым нашим решением включить в первую часть книги 30-35 лучших, самых выразительных, популярных стихотворений его поэтического наследия. Конечный результат превзошел все разумные пределы: 135 рифмованных стиха и 2 стихотворения в прозе стали просто волевым решением, остановиться. Стихи отбирались тщательно и сложно, данное решение просто оставило за бортом много интересного из творчества поэта. Работа будет продолжена, и обязательно выйдет второй том воспоминаний о любимом поэте.
А пока в процессе работы нарываешься на такие рифы и завалы, что разгребать их приходится невероятными усилиями.
Меня крайне удивило и озадачило, что ни в трехтомной антологии азербайджанской поэзии, изданной на русском языке, что ни в одной хрестоматии по русской литературе для учащихся средних и высших школ, ни в одном учебном пособии по литературе нет его стихов. Более того, на официальном сайте, представляющем визитную карточку культуры и литературы Азербайджана, в разделе «Поэты» не указано имя Мансура Векилова.
Мансур Векилов по природе своей был очень скромным человеком, и в отношении званий и регалий также. Он служил. Служил честно, преданно и ответственно своей стране.
Когда 7 сентября 2011 года в Российском Культурно-информационном Центре проходила презентации книги памяти «Я утонул в двадцатом веке», первый советник Посольства России г-н М.А.Устинов произнес: «Как он патриотичен!».
На стихах Мансура Векилова такие, как «Азиз дияр», «Имя родины», «Гранат», «Звезда», «Мугам», «Каспий», «В Шувелянах», «Азербайджан», «Извинение перед озером Гек-Гель», «Прозрачна ночь», «Маэстро Низами», «Скорбь Хагани», целый цикл стихов о Сергее Есинине, «Перед портретом Вургуна» и других выросло ни одно поколение школьников. И мое поколение тоже! Вкус к поэзии нам прививали и его строки, мы помним о них до сих пор…
Мансур Векилов был скромным, интеллигентным и воспитанным в высоких восточных духовных традициях человеком.
Испокон веков на Востоке поощрялась личная скромность, уравновешенность в выборе способов достижения своих целей, сохранение своего человеческого достоинства, честность и стремление к справедливости. Духовные основы всего этого в истоках всех мировых религий, ведь недаром они берут свое начало именно на Востоке.
Но увы, теперь иные времена, иные нравы. Западная цивилизация наступает на многие наши духовные ценности. Смелость, а не скромность, теперь сестра таланта! «Все течет, все меняется», гласит библейское сказание. У Пророка Сулеймана (Соломона) это было написано на перстне… Мансур Векилов изменить себя бы не смог, скорее всего не захотел!
С другой стороны, можно ли себе представить, что Низами, Физули, Хагани, Насими, Руми, Омар Хайям, Саади, Хафиз занимаются маркетингом своего творчества. Великие строки этих поэтов звучат для нас на всех языках, составляя яркую плеяду восточной поэзии.
Когда-то в одном из интервью Сергея Юрского я прочла:
«Думанье России о себе идет через театр, драматургия вот основа русской мысли».
Возможно! А тогда, думанье азербайджанского самосознания всегда и во все времена шло через Слово, через поэтическое Слово, через изящную словесность.
В основе нашего мугама также лежит Слово. Без поэтического слова нет мугама! Мугам наше видение окружающего мира, его понимание, выраженность красоты и гармонии всего сущего. Это – наши вечные молитвы Всевышнему! Если мы утратим ценность Слова, услышит ли Он нас, станет ли посылать нам свои блага и благословения.
Мы теряли на века слова Низами, и они всплывали из небытия, как непотопляемые великие истины. У нас «украли» поэзию Мирзы Шафи Вазеха, но поэзия скромного учителя тифлисской гимназии к нам вернулась.
Мы лишаем целые поколения современных учащихся вкуса незаурядной, благоухающей поэзии Мансура Векилова, ее литого Слова. Вопрос «зачем?» остается открытым…
Мансур Векилов «В Шувелянах»
Я ступаю
по утреннему песку,
Зябко пальцами шевеля,
Остужающей струйкой
Скользит по виску
Шелестение
Шувелян…
Каспий –
пес голубой
На незримой цепи –
Набегает,
гремя и шипя,
И песчаною дробью
Скользит – по степи –
Шелестение
Шувелян.
Первый норд.
Увядания первый прогноз.
И – предчувствием дальним томим –
Первый раз я с тобою прощаюсь всерьез:
Альвида,
Апшерон – муаллим!
Я в долгу пред тобой,
Виноградный лицей,
Хоть за этот –
нешуточный –
дар:
Через белые зимы
Несу на лице –
Негативом
Твой добрый загар.
И в какой-нибудь миг –
От тебя вдалеке –
Я увижу,
печаль затая:
Серебристою рыбкой
на смуглом песке
Мне блеснула
Улыбка твоя …
Анар «Рыцарь слова» (23.10.2008)
Ушел Мансур Векилов. Ушел неожиданно, в преддверье своего 70-летия, которое, мы, конечно же, отметили бы так, как заслуживал этот замечательный поэт, истинный литератор, глубоко порядочный и честный человек.
Помимо большого поэтического таланта, тонкого художественного вкуса, Мансур обладал редким для нашего времени даром Редактора, Редактора с большой буквы.
Долгие годы возглавляя «Литературный Азербайджан», он ни разу не поступился своими незыблемыми принципами ответственного, объективного и требовательного отношения к тексту.
Он мог кого-то любить или не любить, но это не играло никакой роли в его решении публиковать или не публиковать произведение, которое предлагалось журналу. У него был один единственный критерий – достоин ли этот текст быть опубликованным в нашем самом солидном литературном журнале на русском языке.
Он был рыцарем Слова, Слова, тоже с большой буквы.
Долгие годы нас связывали дружеские отношения. Ведь он был одним из самых заметных представителей нашего поколения – поколения «шестидесятников», которое до сих пор клюют ублюдки разных мастей. Я пишу «клюют», ибо ни разрушать, ни сокрушать, как они говорят «миф шестидесятников», этим завистливым литнеудачникам не по зубам, т.е. не по возможностям, не по способностям, не «по перу» и т.д.
Мансур был к тому же достойным представителем славной фамилии Векиловых, давшей Азербайджану немало великих и выдающихся деятелей в разных сферах, внуком одного из первых азербайджанских врачей, получивших медицинское образование.
Его дед Мамед Рза основал поликлинику в Баку, почему-то ныне названную не его именем. Отец долгие годы был Министром здравоохранения Азербайджана.
Мансур никогда не кичился своей семьей, но всегда гордился ею, и, главное, помня, из какого он рода, неизменно сохранял свое аристократическое достоинство.
Среди замечательного поэтического наследия Мансура есть и несколько теплых стихов, посвященных мне, а в одном из них и некое едкое замечание в мой адрес, как человека, якобы терпящего на работе бездельников. Я обиделся на эти строки, но не в моем характере таить обиду, тем более на такого давнего и надежного друга как Мансур, и это ничего не изменило в наших отношениях.
Я был тронут его очень добрыми словами обо мне, когда прочел их в книге Людмилы Лавровой «Знакомый незнакомец». И не в качестве ответного жеста, а по естественному побуждению души, собирался написать о его новой книге стихов, и вообще выразить самые искренние чувства, которые всегда испытывал по отношению к нему.
Увы, мне приходится писать об этом тогда, когда он этих слов уже не прочтет и не услышит.
Впрочем, вопреки скептикам, реалистам, позитивистам, прагматикам и т.д. я верю в Другую жизнь.
Я говорю «другую», а не «потустороннюю», ибо неизвестно еще, кто из нас находится по «ту сторону», а кто «по эту». Так вот, исходя из этого убеждения, я верю, что Мансур сейчас все же слышит меня. И потому говорю:
Прощай, Мансур. Прощай и здравствуй.
Мансур Векилов «Чистые руки»
Мой дед,
Известный в городе доктор
Мамед Риза,
В 44-ом навеки закрыл глаза.
Он умер во время войны,
Но в него не стреляли.
Как ни странно,
от старости
Тоже тогда умирали…
Он лежал на столе,
Белый как лунь,
Со светло-коричневыми
пигментными
пятнышками
На неизменно чистых руках …
Во время войны
Забывали о стариках,
Но его,
Как ни странно это было тогда,
Пришла проводить молчаливо
Довольно большая толпа.
Наверное,
люди пришли
Не его только
память почтить,
А оплакать и тех,
Чьи жизни
Он мог бы продлить…
Презентация поэтического сборника Чингиза Алиоглу «И я под игом нежности твоей» (1994) в Музее миниатюрной книги Зарифы ханум Салаховой.
На фото Чингиз Алиоглу, Мансур Векилов, Зарифа Салахова и др.
Рустам Ибрагимбеков «Мой первый редактор»
С Мансуром меня познакомил Максуд Ибрагимбеков. Найдя в ящике нашего общего письменного стола мой первый рассказ, он отнес его в «Молодежку», где Мансур был заведующим отделом прозы и поэзии.
Это было в 1962 году.
Я готовился к защите дипломной работы в Индустриальном институте, но вдруг, поддавшись внезапному порыву, написал десятистраничный рассказ о Баку послевоенного времени и сразу же отправил его в Москву в очень популярный тогда литературный журнал «Юность».
Ответ пришел довольно быстро — сотрудник журнала, похвалив рассказ, посетовал на то, что он недостаточно хорош для «Юности».
Я не рассказал об этом Мансуру – молча, вручив мне набранные в типографии гранки со своими редакторскими пометками, он произвел на меня впечатление человека, не склонного к досужим разговорам.
Предложенные им поправки не вызвали у меня возражений, и я даже удивился тому, что сам не заметил стилистические погрешности, обозначенные редакторским карандашом.
То, что мы с ним ровесники, выяснилось не сразу: в день знакомства мне показалось, что Мансур на несколько лет старше.
Отношения наши переросли в дружбу спустя годы — мешала особенность моего характера: я могу дружить только с теми, с кем чувствую себя » на равных». А первые годы общения с Мансуром я, инженер, ощущал его превосходство во всём, что было связано с литературным творчеством. К тому же он был товарищем моего старшего брата.
Со временем ситуация упростилась. Выяснилось, что мы оба любим многочасовые застолья, с продолжительными разговорами, когда удается достичь почти полетного состояния – все обыденное отступает, а мозг освобождается от груза земного притяжения, обретая состояние интеллектуальной невесомости. В этот момент человек способен постичь самые сокровенные тайны бытия. У нас это получалось много раз на протяжении нескольких десятилетий.
Я часто уезжал из Баку, но, возвратившись, обязательно находил Мансура.
Мы старели, теряли близких, временами он болел, но теплота наших отношений с годами только росла. Он печатал то, что я приносил в «Литературный Азербайджан», никогда не выказывая свое отношение к моим сочинениям. И с прежней добросовестностью вычитывал полученные от меня тексты.
При каждой встрече он читал мне свои стихи — и новые, и те, что нравились мне уже много лет. Это носило ритуальный характер. Я хвалил их, и было видно, что мое одобрение ему очень важно, паузы между словами, которые он произносил своим приятным и редким среди азербайджанцев баритоном, со временем становились всё длиннее, но он всегда добирался до конца высказываемой мысли и оставался интересным собеседником до конца своей жизни.
Поэт от бога, легко сопрягавший чувства с глубокими мыслями, он был, как я уже сказал, замечательными редактором, но еще лучше проявил себя в качестве ГЛАВНОГО редактора «Литературного Азербайджана», регулярно издавая все, что заслуживало внимания и поддержки.
Рожденный в замечательной семье, внук знаменитого доктора Мамед-Рза ага Векилова с дореволюционных времен лечившего бедноту всего города, Мансур гордился своими предками, но был очень неприхотлив в своих притязаниях на жизненные блага.
Он был человеком чести, что проявлялось во всём – от отношения к делу и друзьям, до способности вести себя на равных и с сильными мира сего, и с теми, кто считался неудачниками.
Он был хорошим сыном и отцом. К сожалению, судьба не дала ему возможности проявить себя в качестве деда и прадеда.
Мансур ушел рано. Не каждый может жить в пору тотального разрушения устоев, которые считает обязательным и для себя, и для всех. Всегда были и будут люди, не способные принять массовое падение общественной нравственности, даже если это не касается их лично. Мансур был таким. Мы оказались более живучими.
Мансур Векилов «Море умирает»
Море умирает,
Мечется, бурлит,
Руки простирает…
Нефтяные буры
Прутся напролом,
Кровью черно-бурою
Залит окоем…
От работы грешной
Морю не вздохнуть,
На песке прибрежном –
Водорослей муть…
Словно из пеленок,
Глаз таращит свой
Мертвый тюлененок –
Выкидыш морской…
Cостав редакции «мансуровского созыва»: Эльдар Шарифов, Теймур Мамедов, Мансур Векилов и Надыр Агасиев перед кабинетом главного редактора журнала «Лит.Азербайджан» в здании СП Азербайджана (2006)
Максуд Ибрагимбеков «Он был настоящим поэтом»
Поэты – особая категория людей. В минуты озарения настоящему поэту удается почувствовать то, что не дано другим. Порыв вдохновения рождает необъяснимое чудо, именуемое поэзией, которое радует, волнует и надолго остается в благодарной памяти.
Мансур Векилов был поэтом. Настоящими поэтами бывают только красивые, благородные люди. Таким был Мансур Векилов.
Мансур Векилов «Говорят…»
Говорят, человек усмирил
Древний Хазар,
Причесав его львиную гриву
Гребнем стальных эстакад.
Но разве птицы
Усмиряют деревья,
Строя на ветках гнезда?
Чингиз Абдуллаев «Честь поэта»
Мир держится на таких людях. Это не громкая фраза. Я знал Мансура Векилова почти двадцать лет, по-моему, вполне достаточный срок, чтобы узнать человека. Он всегда был скромным и компетентным Редактором.
Почти всю жизнь он проработал в журнале, доказав, что обладает несомненным литературным вкусом и высокой требовательностью. Вместе с тем, это был тонко чувствующий и понимающий Человек.
С каким уважением и заботой он относился к представителям старшего поколения, когда печатал их в своем журнале, в том числе и своего бывшего Главного редактора Ивана Третьякова.
Быть поэтом всегда сложно. Попытаться сказать новое слово в поэзии очень трудно. А состояться в поэзии на русском языке почти невозможно. Какие предшественники, какие имена от Пушкина до Пастернака, от Маяковского до Бродского.
Мансур сумел состояться как поэт, став своеобразным мостом между русской и азербайджанской поэзией, переводя стольких азербайджанских поэтов на русский язык, и давая им фактически новую жизнь.
Он был дворянином по рождению и невероятно порядочным человеком по своему характеру. Сейчас понимаешь, как трудно провести линию жизни так, чтобы ни разу не оступиться, ни сдаться, ни солгать, ни изменить своим принципам. Мансуру это удалось.
Скольких людей я знаю, которые дрогнули, поддались очарованию «золотого тельца», изменили себе и своим идеалам. В эпоху всеобщего крушения Веры, он сохранил почти детскую наивность, оставаясь честным и порядочным Человеком. Возможно, я знаю об этом лучше всех остальных.
Будучи Главным редактором, так легко пойти на сделку со своей совестью. Он ни разу не позволил себе ничего подобного. Возможно, лучшие качества его характера достались ему от отца или деда, передаваясь по наследству в этой семье.
И в моей памяти он всегда останется Человеком со своим нравственным стержнем, который умудрился прожить свою жизнь, сохраняя Честь и Достоинство настоящего Поэта и Гражданина.
Мансур Векилов «Распродажа»
Мне снится золотой песок
На бузовнинском пляже.
Как ласково он грел мой бок,
Меж пальцев сыпался и тек.
Ступни целебно в полдень жег…
Но он пошел в продажу…
Мне снится шувелянский сад
С гранатом у колодца.
В нем зрел лучистый виноград,
Как бы подобья солнца.
Хартут и серебристый пшат…
Сосед соседу был здесь рад.
Теперь над ним смеется:
«Что, сад твой продается?»
Мне слышится во сне мугам –
Летит к далеким берегам,
Передавая боль векам.
Теперь он влился в пестрый гам
И торгашам в угоду
Он за манаты продан…
Друзья сменили адреса,
Разъехались соседи –
Кто перебрался в небеса,
А кто – на этом свете,
Но в дальних от меня краях,
А я вот – на корню зачах,
И некогда обжитый дом
Теперь я узнаю с трудом,
Да что там дом! – весь город –
Битком набитый короб
Горластым пришлым людом –
Как звать своим я буду?
О, Башня Девичья, прости,
Ты не смогла перерасти
Своей старинной статью
Многоэтажек братью –
Без роду и без племени,
С «тарелками» на темени…
Надежда Исмайлова «Ода Поэту» (2009)
Год назад ушел из жизни замечательный Поэт и Человек, главный редактор журнала «Литературный Азербайджан» МАНСУР ВЕКИЛОВ.
В его жилах текла кровь славного рода газахских Агаларов. Ему было предназначено продолжить семейную традицию. Его ждала спокойная, проторенная дорога: сын министра здравоохранения республики мог рассчитывать на благополучную, обеспеченную карьеру врача. Но он разрушил надежды родителей, выбрав другой путь — тернистый, мучительный, непредсказуемый.
Он и сам как будто удивлялся, почему ему
больше по душе
Рвануть, качнуться на последнем вираже,
Рвануть, качнуться и – взлететь.
Потом – упасть
И спицы – вкось,
И мысли – врозь,
И время – вспять».
Мы с Мансуром знакомы со студенческих лет, вместе учились в Азербайджанском государственном университете. Он был тогда жутко знаменит: его стихи выходили в республиканской прессе, он был самым красивым на факультете — мечтой «филологических девиц».
С ним было весело, он классно читал стихи, особенно, любимого Маяковского. Он создавал теплый микроклимат нашего студенческого интеллектуального пространства.
Интересно, что и в 40, и 50, и 60 лет он не внес коррективы в свои убеждения. Он верил, что друзья – наши жизненные союзники, наш бесценный капитал. Они принимают нас такими, какие мы есть, со всеми нашими проблемами и недостатками. Любовь друзей он никогда не подвергал сомнению, даже, если он ошибался, оступался, попадал в полосу невезения и депрессии. А таких «полос» было немало в его жизни.
Его действительно любили друзья. И он их любил, посвящая им трогательные, шутливые строки.
А что, Фикрет, махнем в Агдаш, хоть на субботу! Пуст поэтический ягдташ, бедна охота
— это поэту Фикрету Годжа.
Есть замечательные посвящения писателям: Максуду Ибрагимбекову, Анару, Сиявушу Мамедзаде, актеру Мабуду Магеррамову, своим любимым сестрам Аделе и Наиле.
И очень грустные строки об ушедших друзьях:
Я много потерял друзей –
Нет пустоты
В душе моей,
А есть одно лишь
Сожаленье.
Что к их приговорен
Лишенью.
Под этими строками подписался бы каждый из его товарищей, особенно сейчас, когда Мансур ушел из жизни. Это чувствуется в их воспоминаниях о друге.
Мансур Векилов «Лето»
Весь год мы терпеливо лета ждем,
Поры густого сладостного зноя,
Когда вскипает небо голубое
Коротким проливным дождем,
А после долго-долго длится ясь,
Блаженно замирает все в округе,
Лишь волны,
На колени становясь,
У берега
Заламывают руки.
И вечером,
Тоскующий бесслезно,
Плывет над тихим городом мугам,
Подмигивают звезды маякам,
И маяки подмигивают звездам…
…Лежать на камне,
Словно зверь, мохнатом
От водорослей,
Низко над водой,
Приливы зноя впитывать спиной,
А грудью осязать прохладу.
Иль, мускулы наращивая впрок,
На веслах виснуть
В просмоленной лодке
И чувствовать,
Как с каждым взмахом ловким
Ты волны разрубаешь
Поперек.
Иль медленно брести по мелководью
И видеть каждый камешек
На дне…
Иль, моря плоть пробив
Своею плотью,
Плыть под водой,
В зеленой глубине…
А после,
Электричку поджидая,
На станции,
Где стекла жжет закат,
Сидеть устало,
Медленно глотая
Прозрачно-золотистый виноград.
Сергей Аранович «Стихи примеряют гранит…»
Стихи примеряют гранит,
Осколками сердце ранят,
И память тепло хранит,
А время стирает грани
Между началом лет
И переходом Леты…
Горит стихотворный свет,
Зажженный сердцем Поэта.
И освещает путь
Этот бикфордов шнур,
Тебе с него не свернуть,
Бронепоезд «Мансур»…
Всех броней защищал,
Божьей искрой отмеченных жертв,
Литературный журнал
Толщиной в сантиметр!..
Кончился путь земной,
Сердце, не замирай!
Есть же журнал иной –
«Литературный Рай»…
Кто-то пожмет плечом,
Кто-то воскликнет: «Бред!»
Кому-то от слез горячо…
Поэт умер… Да здравствует Поэт!
Мансур Векилов «И все-таки ты мой, Баку»
И все-таки ты мой, Баку,
И все-таки родной, Баку,
Ты на Каспийском берегу
Стоишь немало сотен лет,
В кольчугу Крепости одет,
Бульваром с моря обнесен,
Мой город – сказка,
Город – сон.
Здесь врачевал людей мой дед,
И дело рук его отец
Продолжил с честью,
Наконец,
Моя сердечная сестра –
Источник света и добра –
И тоже врач
С чредой удач и неудач:
Больной скончается – хоть плачь,
А излечился – с плеч гора…
Поэтому я верю в то,
Что ты, Баку, не шапито,
Бордель, базар, бульварный штрих,
Ты – и больница бед людских,
Ты – и целитель мой, Баку,
Мы все перед тобой в долгу.
Мы очень благодарны НЕЛЛИ АТЕШКЯХ за ее огромнейшую помощь и поддержку при составлении этой статьи и в предоставлении информационного материала для нее.