ГБУ «Центр патологии речи и нейрореабилитации» – уникальное учреждение в масштабе всей страны. Более 50 лет этот Центр был главным спасением для людей с расстройствами речи и когнитивными нарушениями, которые появляются из-за инсульта или черепно-мозговых травм, для москвичей комплексная реабилитация бесплатна. Но в конце прошлого года новое руководство центра встало на путь кардинальных изменений, которые могут превратить уникальное учреждение в заурядный психиатрический диспансер, считают пациенты.
Старая команда клиники разогнана: многим пришлось уволиться против собственной воли, «по соглашению сторон». Качество лечения заметно упало. Пациенты и бывшие сотрудники центра уверены, что новое руководство поставило на первое место не здоровье больных, а заработок от платных услуг, которых становится все больше.
Центр патологии речи и нейрореабилитации
С Радио Свобода связалась дочь одной из бывших пациенток клиники Анна Зимина. Мать Анны проходила реабилитацию в клинике после инсульта, но в этом году комиссия центра сказала ей, что следующий курс будет для нее последним, так как клиника меняет профиль на психиатрический. Осенью прошлого года новым главным врачом клиники стал психиатр Роман Черемин. Он сменил на этом посту Юрия Фукалова, который работал в Центре вместе с основателем клиники Виктором Шкловским.
И Шкловский, и Фукалов по-прежнему работают в клинике, но ключевых решений не принимают
Шкловский – специалист в области клинической психологии, патологии речи и нейрореабилитации, президент Всероссийской национальной ассоциации нейрореабилитологов, академик РАО. Но ему уже почти 90 лет. И Шкловский, и Фукалов по-прежнему работают в клинике, но уже не на руководящих должностях и ключевых решений не принимают. Осенью этого года в центр пришло новое руководства из области психиатрии, после чего сразу стали ходить слухи о грядущих изменениях в работе.
Анна Зимина, узнав об этих изменениях, создала петицию, адресованную министру здравоохранения РФ Веронике Скворцовой с требованием остановить преобразование клиники. Вскоре после этого на сайте центра появилось опровержение информации, которую опубликовала Анна, петицию назвали «ложью и провокацией»: в официальном сообщении говорилось, что центр не закроют, а психоневрологический профиль не изменят. Саму Зимину руководство пригласило на личную встречу, где также пообещало, что объем и качество услуг не изменится. Однако вскоре она стала узнавать от бывших сотрудников центра и пациентов, что изменения все же происходят, и они достаточно существенные.
Врачам дали неофициальное распоряжение переводить всех на платные услуги
– Сократился курс реабилитации, количество занятий со специалистами, уволили старых сотрудников, – говорит Анна. – Врачам дали неофициальное распоряжение переводить всех на платные услуги. Ряд услуг, которые раньше были бесплатны, теперь доступны только за деньги. По информации врачей, в круглосуточный стационар преимущественно берут первичных пациентов, а в повторной реабилитации отказывают, направляя в дневной стационар. Несмотря на то, что большинство пациентов не в состоянии сами до них доехать. Моя мама, например, сама не сможет.
После этого Анна создала группу в Фейсбуке, где собрались люди, неравнодушные к судьбе центра. Также она написала обращение в Департамент здравоохранения, чтобы разобраться, что происходит с центром. Из ведомства ей ответили, что по повторным госпитализациям ситуация не изменится, также не изменится количество услуг.
Бывшие сотрудники центра рассказали Радио Свобода, что новое руководство делает упор на дневной стационар, видимо, не совсем понимая специфику больных. Перевод на дневной стационар, безусловно, экономит бюджетные деньги, так как содержать пациентов 45 дней в круглосуточном стационаре достаточно дорого. Однако пациенты центра в силу заболеваний зачастую не могут приезжать туда каждый день самостоятельно. Бывшие работники также считают, что новое руководство не стало вникать в особенности работы Центра и просто выполняет задание по реогранизации клиники.
Человек в 70 лет после тяжелого инсульта вышел на работу. Он просто как птица летал
– Мой родственник проходил курс реабилитации в мае 2017 года, – рассказывает Елена Иванова. – С ним тогда занимались около десяти специалистов. Человек в 70 лет после тяжелого инсульта вышел на работу. Он просто как птица летал. Потом пошло ухудшение, я снова встала на очередь. В феврале этого года нам позвонили и предупредили, что теперь курс длится не 45 дней, а месяц. В этот раз с ним работали всего три врача. Ему становилось только хуже, я тут же написала обращение в Минздрав, это был крик души. Как раз перед выборами. Все мужчины в его палате были глубоко возмущены безобразной ситуацией в центре. Через месяц нас выписали и предложили еще две недели ездить в дневной стационар. Я поняла, что это результат моего обращения – никому больше не предлагали. Мы отказались, потому что лучше ему не стало, а я не могу бросить работу, чтобы возить его туда каждый день.
На обращение Елены Ивановой Департамент здравоохранения ответил, что пациента обеспечили медицинской помощью в необходимом объеме, никаких нарушений порядка оказания медицинской помощи не установлено и «не имеется никаких изменений в количестве и качестве медицинских услуг, которые предоставляет Центр».
Логопед Любовь Яковлева, которая проработала в Центре 45 лет, объяснила, что курс в 45 дней – это вполне обоснованный срок. Только обследование больных раньше длилось около двух недель.
Сейчас ни пациенты, ни опытные специалисты не нужны
– У нас были очень тяжелые, трудные больные, – говорит Яковлева. – Требуется время, чтобы обследовать человека и написать хорошую программу лечения. А сейчас ни пациенты, ни старые опытные специалисты стали не нужны. Я слышу от своих бывших пациентов, что они не хотят больше идти в наш центр, потому что это теперь бессмысленно.
Сокращение курса и количества специалистов – это не единственное, что беспокоит пациентов. С приходом нового руководства пошли слухи о том, что центр сменит профиль медицинских услуг с психоневрологического на психиатрический. Несмотря на то что руководство отрицало изменение профиля учреждения, недавно на сайте Департамента здравоохранения Москвы профиль центра все же сменился. Для пациентов это существенное изменение, некоторые из них специально обходили стороной психиатрические учреждения.
Методика, которая рассчитана на инсультника, никогда не поможет ребенку с ранним аутизмом
– Пока центр не объявил себя полностью психиатрическим, туда никогда не приходили люди с тяжелыми психическими заболеваниями, – рассказывает Юлия Егорова, ее трехлетний ребенок в прошлом году проходил реабилитацию в центре. – В 2017 году это было причиной отказа в курсе реабилитации, потому что методика, которая рассчитана на инсультника, никогда не поможет ребенку с ранним детским аутизмом. Методика этого центра совершенно не подходит детям с тяжелыми психическими заболеваниями. Сейчас в центре идет упор на психиатрию. Когда мы проходили комиссию в этом году, в ней уже не было невролога. Хотя у моего ребенка неврологический диагноз, а не психиатрический.
По словам Юлии, бесплатная диагностика в центре постепенно становится платной. Несмотря на то, что перед началом курса реабилитации необходимо пройти обследование и врачи сами рекомендуют это сделать, все больше услуг теперь необходимо оплачивать самостоятельно.
Зачистка старой команды
По словам врачей клиники, с приходом нового руководства старых сотрудников начали выживать. Некоторые уволившиеся сотрудники рассказали Радио Свобода, как их заставили уйти из Центра.
Логопед Елена Т. (имя изменено – РС) стала одной из первых, кому пришлось уйти из Центра. В декабре прошлого года она увидела петицию, которую написала Анна Зимина в защиту клиники, подписала ее и отправила ссылку на нее своим коллегам. Но в рассылке оказался психиатр, который доложил об этом главному врачу.
Черемин театрально сказал, что я их не устраиваю по этическим соображениям, из-за петиции
– Меня вызвали к главврачу Черемину, там была вся администрация, – говорит Елена. – Черемин театрально сказал, что я их не устраиваю по этическим соображениям, из-за петиции. Я отказалась подписывать заявление на увольнение, потому что не считаю, что сделала что-то постыдное. Я вернулась в отделение и продолжила работать. Практически сразу к Черемину стали вызывать моих руководителей отделения. Они возвращались от него грустными и говорили, что им угрожали увольнением.
По словам Елены, после этого заместитель главного врача по психолого-логопедической работе Ольга Серебровская начала писать на нее служебные записки. В этих доносах не было претензий к качеству оказания помощи больным, а были лишь замечания относительно опечаток в документации: неправильные окончания и так далее. Как говорит логопед, подобные доносы писались не только на нее, но и на остальных врачей, которых собирались уволить.
Я поняла, что наше отделение будут терроризировать, пока я не уйду
– На эти доносы я должна была как-то ответить, – рассказывает Елена. – Да, эти опечатки были, но они появились скорее от невнимательности или из-за спешки. Мне стало понятно, что все это будет набирать обороты. Я поняла, что наше отделение будут терроризировать, пока я не уйду. И так как люди подписали петицию, которую разослала я, руководство должно было кого-то наказать. К тому же мне было тяжело видеть, как увольняют моих учителей, как меняется отношение к пациентам. Поэтому я подписала заявление об увольнении.
Врач-невролог Виктория проработала в Центре семь лет, в марте этого года она была вынуждена подписать документ о расторжении своего трудового договора по соглашению сторон. По ее словам, с тех пор как в клинике начались увольнения, на нее стали регулярно подавать жалобы и накладывать денежные штрафы.
Я не видела шансов оставаться, потому что каждого второго увольняют по щелчку
– Мне подселили в кабинет другого доктора, – говорит Виктория. – Мой график работы с 9 часов до 16.40, а в 15.00 в моем кабинете уже начинал принимать другой врач. Об этом знали все: и заведующая, и руководство. Поэтому я приходила на работу раньше и пациентов стала брать раньше. Бывало, к трем часам я успевала все сделать, чтобы освободить кабинет для другого врача. Однажды, когда я ушла раньше положенного срока, пришла проверка, на меня наложили штраф. Никого вообще не волновало, что я начинаю работать раньше. Так как прежде руководство Центра не реагировало на мои просьбы разобраться в несправедливых жалобах и штрафах, я пошла к основателю Центра Виктору Марковичу Шкловскому и попросила помочь мне. После этого меня вызвал главный врач и сказал: «У вас два дня, вы уволены». Мне объяснили, что основная причина не в том, что я раньше ушла с работы, а то, что я пошла к Виктору Марковичу. Мне сказали подписать документ о расторжении договора по соглашению сторон с выплатой одного оклада и компенсацией 24 дней отпуска. Я не видела шансов оставаться там, потому что каждого второго увольняют по щелчку. К тому моменту я уже была настолько вымотана этими конфликтами, что решила просто подписать этот документ.
Психиатр Наталья Чеботарева проработала в Центре три года, и когда ей сказали, что она должна уволиться, не стала спорить с новым руководством. До нее сотрудников уже увольняли, поэтому, когда ее вызвали к главному врачу, она уже знала причину.
Каждый месяц уходило определенное количество сотрудников. Бралось какое-либо отделение, и оттуда выщелкивались сотрудники
– Совершенно неожиданно, в обыденный рабочий день меня вызвали к главному врачу, – рассказывает Наталья. – Он мне с очень благожелательной улыбкой говорит: «Вам придется найти другое место работы. Если вы согласитесь, то мы вам выплатим премию». По этой же схеме и раньше увольняли сотрудников, я не была первой. Мы в принципе были готовы к тому, что начнутся сокращения: учреждение бюджетное, его тоже затронула программа оптимизации здравоохранения. Мы лишь предполагали, что это будет по-честному. Если бы нас увольняли по сокращению, то и материальная поддержка была бы больше. Каждый месяц уходило определенное количество сотрудников, все происходило планомерно. Бралось какое-либо отделение, и оттуда выщелкивались сотрудники. Наше первое отделение закрыли в этом году.
Логопед Любовь Яковлева, которая проработала в Центра практически с его основания, уволилась из Центра сама, потому что продолжать работать при новом руководстве стало невыносимо.
Мы восстанавливали больных после Афганистана, после Чечни. И многие ребята потом создавали семьи
– Обстановка была не самая лучшая: людей увольняли просто потому, что они давно там работали, – рассказывает Яковлева. – Я не выдержала и ушла сама. Но ушла я не потому, что мне этого хотелось, а потому, что мне стало неприятно работать там. Обстановка, которая сложилась с приходом нового руководства, не позволяла работать. Я ушла, но мне так больно, что все это разрушили меньше чем за год. Мы возвращали родственников больных к работе, потому что наши пациенты после реабилитации могли сами себя обслуживать, могли что-то говорить. Мы восстанавливали больных после Афганистана, после Чечни. И многие ребята потом создавали семьи. Уникальность этого Центра была в том, что в нем была теплая атмосфера для больных. Мы нередко могли продлевать курс для больного, если видели, что у него хорошая динамика. Сейчас мне очень жаль нашего руководителя профессора Шкловского. Это его детище, которое он вынашивал много лет. Если я отдала этой работе 45 лет, то он еще больше. Он положил жизнь на создание этого Центра, который теперь разрушен.
В Московском департаменте здравоохранения на запрос Радио Свобода не ответили.
Мы считаем, что наши пациенты не могут выздороветь ни за 45, ни за 90 дней
– Все врачи, упомянутые в материале, действительно работали в центре, но их увольнение связано с тем, что по своим профессиональным качествам они не соответствуют требованиям, предъявляемым теперь к сотрудникам, – заявил Радио Свобода главный врач центра Роман Черемин. – Насчет сокращения сроков пребывания в больнице. Мы считаем, что наши пациенты не могут выздороветь ни за 45, ни за 90 дней, поэтому стараемся построить систему, в которой пациент должен находится максимальный срок, который исчисляется не днями, а годами. И в зависимости от того, как продвигается лечение, принимается решение, нуждаются ли в дальнейшей нашей помощи пациенты или нет. От того, что каждый будет в клинике 45 дней, ничего хорошего не будет: кому-то надо больше, кому-то меньше.
Родственники пациентов, которые лечились в клинике, говорят, что знаменитого центра патологии речи и нейрореабилитации больше не существует, и достойной замены ему нет.
